— Могу предложить только «Данхилл».
— Извините. — Она начала отворачиваться.
— А какие сигареты вы предпочитаете?
— Все равно, лишь бы с холодком. Я махнул рукой одному из барменов.
— Принесите даме «Данхилл» с ментолом. За мой счет.
Бармен, похоже, не смекнул, что к чему. Указал на полупустую пачку «Кул», лежащую перед ней.
— Говнюк, — процедил я, смял пачку и бросил ее за стойку. — Я думаю, эти залежались. От них дурно пахнет. А теперь принеси пачку «Данхилла» с ментолом и новую пачку «Кул», чтобы дама могла выбрать.
Бармен вытаращился на меня, и тут же его как ветром сдуло. Но секунду спустя он вновь стоял перед нами, протягивая девушке две открытые пачки. Она выбрала «Данхилл», и бармен тут же щелкнул зажигалкой.
Я улыбнулся.
— Вот так бы сразу, — и сунул ему двадцатку. Бармен благодарно кивнул и отвалил.
Девушка медленно выпустила дым через нос.
— Ты, видать, не из простых. Умеешь подать себя. Спасибо.
— Я никто, — ответил я. — А вот ты — красавица.
— Обедаешь один? — спросила она.
— Нет, если ты составишь мне компанию.
Я подождал, пока она кивнет и улыбнется, а потом поискал глазами Никки. Он времени даром не терял. Едва ли не на всех столах появились запотевшие литровые бутылки «плескассье». Официанты уже разливали воду по стаканам.
Подошел улыбающийся во весь рот Никки и чмокнул девушку в щечку. Все знали, что поцелуи в щечку — фирменный знак Никки. Он представил нас друг другу.
— Джерри, это Сью Эллен. Сью Эллен, это Джерри. — Никки сразу взял быка за рога. — Обедать будете в большом зале или за столиком влюбленных в баре?
— Ты знаешь, какой я предпочитаю столик. С угловой банкеткой в коктейль-холле. Он свободен? Улыбка Никки стала еще шире.
— Через три минуты он будет вас ждать. Сью Эллен проводила взглядом.
— Очень милый человек. Похоже, вы знакомы с давних времен.
— Служили вместе во время войны, — ответил я. — А было это давно. Расскажи о себе, Сью Эллен.
— Рассказывать особо нечего. Прямо с фермы я попала в королевы красоты американской глубинки. С детства смотрела на самолеты, пролетающие над головой. Мечтала о Калифорнии или Нью-Йорке. Вот и приехала сюда. И выяснилось, что я — одна из тысяч других девушек, с той же мечтой, но без грана таланта.
— У тебя прекрасные внешние данные. А это уже немало.
Вернулся Никки и проводил нас к столику. Он улыбнулся, когда я удовлетворенно кивнул, увидел на столике бутылку «плескассье». Я повернулся к Сью Эллен, едва место Никки у столика занял официант.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросил официант.
— Что будешь пить, Сью Эллен?
Она рассмеялась и наклонилась ко мне.
— Я шлюха. Что, по-твоему, заказывают шлюхи в ресторане «У Никки»?
Я взглянул на официанта.
— Бутылку «Дом Периньон» для дамы и гленморендж — мне.
Я отпил «плескассье», уже разлитой по стаканам. Все как надо: вода холодная, но зубы не ломит.
Все официанты слишком высоко себя ценят. Видят в себе потенциальных обладателей «Оскара». Наш вот точно воображал себя Полом Ньюманом[45]. Но получалось не очень: настоящий Пол Ньюман сидел за одним из больших столов в центре зала. Театральным жестом официант поставил перед нами бокалы для шампанского. Приподнял бровь, открывая бутылку. Капнул шампанского в мой бокал. Я попробовал «Дом Периньон», одобрительно кивнул. Официант наполнил бокал Сью Эллен и поставил передо мной стакан гленморенджа. После чего отбыл с чувством выполненного долга.
ГЛАВА 11
— Нравится, Сью Эллен? — спросил я, когда она пригубила шампанское.
— А кому нет? — Она улыбнулась, — Спасибо. Пообедали мы без изысков. Оба заказали салат «Цезарь». Сью Эллен отдала предпочтение стейку, я — языку в соусе с морскими моллюсками. Оба ели с аппетитом, будто весь день постились. У меня действительно с утра крошки во рту не было, у нее, похоже, тоже.
— Стейк великолепный.
— Никки гордится своими стейками, — кивнул я. — Говорит, что заказывает их у одного нью-йоркского мясника. Но я-то думал, что лос-анджелесские девушки отдают предпочтение рыбе или курице.
— Этим я всегда себя выдаю. Все сразу понимают, что я приезжая. Ферма у нас животноводческая, так что мясо мы не покупали. Отец сам забивал скотину, и в холодильнике всегда лежал кусок вырезки. — Она рассмеялась. — Ты вот заказал язык, а на итальянца явно не тянешь.
— Я вырос в Нью-Йорке и в детстве почитал за лакомство кошерный хот-дог с копченой сосиской и «пепси». В те годы большая бутылка «пепси» стоила пять центов. И «кока-кола» шла по той же цене, только в маленькой бутылочке.
Сью Эллен вновь рассмеялась.
— Какие мы, однако. Родились в разных концах Америки, а встретились в Лос-Анджелесе.
— Такова жизнь. — Я искоса глянул на дверь. Эту дурную привычку я заимел довольно-таки давно. Мало ли кто может появиться из-за двери.
Оказалось, что Сью Эллен девушка наблюдательная. И мой взгляд не остался без внимания.
— Ты чего-то опасаешься? — спросила она.
— Да нет. Но осмотрительность никогда не бывает лишней.
— Сюда может заглянуть жена или подружка? — полюбопытствовала Сью Эллен.
Теперь рассмеялся я.
— Это вряд ли. — Я подозвал официанта. — Как насчет кофе и бренди?
Сью Эллен кивнула.
— Два кофе и «хеннесси».
— А кого ты высматриваешь, Джерри? — игриво спросила Сью Эллен после ухода официанта.
— Ты слишком любопытна.
— А почему нет? Если клиент мне нравится, я хочу узнать о нем побольше.
— Приятно слышать, что я тебе понравился. Но я не клиент.
Она улыбнулась.
— Жаль. Тогда сотенную за обед.
— Ты слишком дешево себя ценишь. Получишь пятьсот.
Краем глаза я увидел мужчину, остановившегося у нашего столика. Интуиция и чувство самосохранения меня не подвели. В руке мужчины что-то блеснуло, и я, схватив Сью Эллен в охапку, скатился с банкетки.
При этом пнул столик, и он, переворачиваясь, ударил мужчину по руке, сбив прицел. Я скорее почувствовал, чем услышал выстрел: пистолет был с глушителем. И тут же мне обожгло левое предплечье. Но я выхватил из-за голенища итальянского сапожка маленький пистолет двадцать пятого калибра и выстрелил этому сукиному сыну в яйца. Он вскрикнул и побежал к выходу, ухватившись обеими руками за промежность. Сквозь его пальцы капала кровь. Он выскочил за дверь, прежде чем кто-то успел его остановить.
Я наклонился и помог Сью Эллен подняться.
— Ты в порядке, крошка?
— В порядке. — Она заметно побледнела. — Но у тебя кровит левая рука.
— Ерунда, чуть царапнуло кожу.
