— Каких результатов вы хотите, сэр? — спросил он.
— Я хочу, чтобы был назван подозреваемый и, разумеется, задержан.
— Отлично, я хоть сейчас могу назвать и задержать подозреваемого, если вы хотите. Но для того чтобы задержать настоящего убийцу, потребуется много больше времени.
Шеф Галлахер вскочил на ноги. Спенсер стоял не двигаясь. Галлахер молчал и смотрел на Спенсера. Спенсер голову не прятал. После нескольких секунд этой томительной паузы Спенсер слегка поклонился и натянуто улыбнулся.
— Я прошу меня извинить, шеф, но мне надо идти допрашивать свидетеля.
— Они скоро будут здесь, О'Мэлли. И тогда ты уже не будешь допрашивать никого.
Спенсер воспринял это как угрозу:
— Так мне идти беседовать с Франклином Абсаломом? Или вы отстраняете меня от дела, шеф?
— Я не говорил, что отстраняю тебя от дела, О'Мэлли.
Вошел Уилл и молча замер в дверях, но потом решился нарушить тишину:
— Спенсер, звонит Питерсон. По-видимому, он получил какую-то новую информацию. Он хочет, чтобы ты подождал допрашивать Френки, пока не приедут их детективы.
— Почему?
— Наверное, ему показалось, что мы двигаемся недостаточно быстро.
— То есть надо теперь их ждать, чтобы с ними начать двигаться быстрее?
— Мы действительно двигались недостаточно быстро, — упрямо повторил Уилл.
— Для кого недостаточно? — ощетинился Спенсер. — Сегодня понедельник, а нашли ее в четверг во второй половине дня.
— Для колледжа, — сказал Галлахер. — Для Дартмута. Декан и президент колледжа испытывают большое давление со стороны студентов и их родителей. Мертвая девушка найдена рядом с общежитием, а заключение коронера ясно указывает, что это убийство. Газеты пишут об этом уже с пятницы. Все боятся, что в городе появился маньяк.
— Но вы объяснили им, что изнасилована она не была?
— Это не имеет значения. Уже известно, что за семьдесят два часа до смерти она имела половой контакт. А для напуганных обывателей это одно и то же.
— Согласен, погано, — сказал Спенсер. — Но это не моя вина.
— Никто и не говорит, что твоя.
— Но все-таки, как стало известно газетчикам, что она имела половой контакт?
Уилл пожал плечами:
— Должно быть, кто-то в канцелярии коронера видел протокол вскрытия.
— Замечательно. Просто чудесно! — воскликнул Спенсер. — Послушайте, я пойду и поговорю с Френки. Помощники окружного прокурора допросят его снова, если захотят.
Уилл покачал головой. Спенсер прошел мимо него, затем взял тайм-аут на пять минут и, чтобы успокоиться, направился к автомату с содовой водой, который стоял рядом, в помещении пожарной команды.
Спенсер вошел в маленькую белую комнату и закрыл за собой дверь. Он подошел к Френки Абсалому и поздоровался с ним за руку.
— Извини, Френк, что заставил тебя так долго ждать. Или мне лучше называть тебя Френки?
— Френки. Но как вам удобнее, так и называйте. Я к этому отношусь спокойно.
Спенсер сел.
— Меня продержали здесь всю ночь, — тихо произнес Френки, — потому что я отказался говорить с ними. Они думали, что это сделал я. Наверное, так?
— А это сделал ты?
— Конечно, нет! Но все же почему они продержали меня здесь всю ночь?
— Мой напарник, Уилл, очень недоверчивый. Тебе надо было поговорить с ним. Он бы тебя тогда отпустил.
— Да, понимаю, — громко произнес Френки, а затем снова тихо добавил: — У вас классное имя. Случайно не в честь Спенсера Трейси?
— Мои родители верны своим пристрастиям, — сказал Спенсер. — Если бы я родился девочкой, мама назвала бы меня Кэтрин [40].
Френки мягко рассмеялся:
— Да, и меня мама назвала Френки после постановки «Френки и Джонни» [41].
Спенсер улыбнулся:
— Но ведь во «Френки и Джонни» Френки — девушка.
— В этом-то и вся ирония, — сказал Френки.
Спенсер не мог удержаться от смеха. Френки сидел, взгромоздив ноги на стол, и был одет в тщательно отутюженные свободные клетчатые брюки, черно-белую пеструю вязаную фуфайку и черную бейсболку, надетую козырьком назад. Он выглядел как спортивный фанат, но ухоженный и даже холеный.
— Френки, не мог бы ты снять ноги со стола? Чтобы мы могли потолковать серьезно.
Френки убрал ноги.
— Значит, рассказывай, — улыбнулся Спенсер, делая глоток черного кофе. — Рассказывай.
— Но я уже все вам рассказал. Тогда по телефону, помните? Снова, что ли?
— Френки, тебе придется рассказывать одно и то же, по крайней мере, раз шесть, пока мы будем иметь дело с тобой. А потом еще будет суд, и тебе придется выступать перед большим жюри — это раз, отвечать на вопросы прокурора — это два и еще раз для адвоката — это три. Все твои рассказы будут запротоколированы, и, если в твоих показаниях обнаружится несоответствие, то есть если они не будут сходиться, защита может потребовать подвергнуть тебя судебному преследованию. Так что будь осторожен и одновременно искренен. Расскажи, как все это происходило.
— Хорошо, мне все понятно. — Френки понизил голос, его раскованные манеры исчезли. — Но я не хочу чувствовать себя доносчиком.
— Ты из-за этого не хотел возвращаться в Дартмут? — спросил Спенсер.
— Не хотел возвращаться? О нет. — Френки кивнул. — Хм, действительно да, что-то в этом роде… Я почувствовал во всем этом что-то нехорошее. Я думал, что лучше мне остаться дома и переждать.
— Вот как? Переждать, значит?
— Не очень долго. Я и сейчас себя чувствую так, как будто предаю своих друзей. Вы знаете, за такие дела мафия на меня надела бы железный ошейник.
— Но, Френки, здесь нет мафии, и твои друзья не крестные отцы. Никаких железных ошейников не будет, я тебе обещаю.
— Да. Но все равно я предаю своих друзей.
— Френки, ты же понимаешь, мы все являемся винтиками в колесах машины закона. Таковы правила обитания в нашей Вселенной. Поэтому давай начнем действовать сообразно этому. Рассказывай.
Френки снял бейсболку, внимательно ее осмотрел, а затем надел снова.
— Вы что, собираетесь прочитать мне лекцию на тему, что, мол, негоже замалчивать то, что знаешь, пока дьявол разгуливает по земле? — спросил он.
— Конечно, не собираюсь, — сказал Спенсер. — Но если ты считаешь, что тебе такая лекция необходима…
— Не думаю, что она мне необходима, детектив О'Мэлли.
Спенсер не спускал глаз с Френки:
— Надо понимать так, что, когда мы с тобой разговаривали по телефону, ты сообщил мне не все. Верно?
Френки кивнул:
— Верно.
— Френки. — Спенсер встал. — Господи! Что же ты? Это не очень хорошо с твоей стороны.
— Я извиняюсь. Я был так ошарашен и расстроен, ваш звонок тогда просто застал меня врасплох. Я
