добавила она, шмыгая носом, — вообще, наверное, был самым худшим периодом в нашей жизни.
— Особенно для нее, — сказал Спенсер.
— Для нас обеих. Я просто не могла этого выносить. Мне хотелось верить им, ей и Альберту, я пыталась, но это мне давалось все труднее и труднее. Наши отношения — я, Альберт и она — начали выходить из-под контроля.
Спенсер ждал.
— Но эти царапины на моем лице… Я не… Это случилось не в лесу. Это произошло в ее комнате. Вернее, в коридоре у ее двери. Мы подрались.
— Когда?
— Во вторник вечером. Примерно около полуночи.
— Около полуночи, вы сказали?
— Да.
— Вы же говорили мне, что не видели ее после одиннадцати?
— Да, говорила.
Спенсер отставил в сторону свой кофе.
— Конни, я бы советовал вам позвонить родителям и попросить их нанять адвоката.
— Вы думаете, мне действительно нужен адвокат? — спросила она запинаясь. — Но я говорю вам правду.
— Правду? Это правда? Я уже не знаю, что это такое — правда. Мне кажется, этого понятия больше в природе не существует. Вы трое заставили меня сомневаться в подлинности моего собственного имени.
— Вы сказали, что я взгромоздилась коленями на грудь Кристины! — воскликнула Конни очень громко. — Так вот, этого не было. Я не убивала ее. Это же просто смешно. Вы сами знаете, что я ее не убивала.
Спенсер медленно покачал головой и постарался придать особый вес своим словам:
— Вы так считаете, что я это знаю? Нет. Я не знаю ничего. В любом случае мне доказывать вам ничего не придется. Это вам придется доказывать двенадцати присяжным.
Конни затихла, но снова собралась с силами и упрямо повторила:
— Но вы должны мне поверить, детектив: я этого не делала.
Какой бы там фасад она ни имела, сейчас все это рухнуло. Где-то позади остался залитый солнцем Колд-Спринг-Харбор, но она не скоро его увидит, а может быть, никогда. Ее добропорядочные родители двадцать один год внушали, втолковывали ей и брату, что они могут делать все, что захотят, главное — сосредоточить свои помыслы на этом, а затем громко отстаивать свою правоту. Да, Констанция делала то, что хотела. Она сосредоточила свои помыслы на этом, а затем, когда не добилась успеха, пыталась снова и снова настоять на своем.
— Неужели вам нравится меня мучить? — продолжила Конни. — Я говорю вам, что это правда. Мы действительно подрались. Я не знаю, как это случилось, но я вдруг бросилась на нее. Она пыталась меня оттолкнуть, на несколько секунд все вышло из-под контроля, но только на несколько секунд. Я была на нее очень зла. Понимаете?
Спенсер подался вперед, ему хотелось схватить ее за плечи.
— Настолько зла, что смогла убить ее?
— Я говорила вам, я же говорила вам несколько раз! Почему вы мне не верите? Я ее не убивала.
— А это что, был первый раз, когда вы пытались ее убить? — спросил неожиданно Спенсер. — А, Конни?
Конни побледнела, раскрыла рот и откинулась на спинку стула. Спенсер не мог смотреть ей в глаза и опустил голову.
— Лейтенант… Детектив… О'Мэлли, — произнесла она, заикаясь, — я не… Пожалуйста, вы должны мне верить. На этот раз… нет… Я не убивала ее…
— Трудно дается признание. Верно, Конни? Вы все еще не можете преодолеть себя и сказать: «Да, это сделала я», и тогда, после этого вашего признания, останется лишь бумажная работа, а потом придется выслушать приговор суда. Нет, вам хочется посопротивляться еще немного. Выдумаете, что еще есть какой-то шанс? Но ведь ее убили вы. Верно?
— Послушайте, — испуганно произнесла Конни, потирая свое лицо, — этот случай, в прошлом году… Ведь вы о нем говорите? Вам это тоже рассказал Френки? Господи, этот Френки! Вот уж никогда не думала. Так вот, про то, что было в прошлом году… — Она нервно хохотнула и сразу же заплакала.
Спенсер полез в карман, достал несколько бумажных носовых платков и протянул их ей. Она вытерла лицо. Они не произнесли ни слова.
— О Господи, это действительно плохо. Правда? Я этого прежде не понимала. Почему я этого не понимала? Но это очень плохо…
— Да, — согласился Спенсер. — Это довольно паршиво.
— Кто-нибудь еще знает об этом? — спросила Конни со слабой надеждой. — Или только вы? — И в глазах у нее появилось что-то вроде: «Если об этом знаешь только ты, офицер полиции, то… я всегда не против… а почему бы и нет…
Ты такой симпатичный, может быть, мы с тобой как-нибудь… У тебя такие голубые глаза… Может быть…»
— Мисс Тобиас, об этом знают все ваши друзья, и не только они, но и их близкие и дальние родственники. Кроме того, вы, наверное, не предполагаете, что я могу скрыть от окружного прокурора важнейшие свидетельства мотивов преступления?
— Нет, конечно, нет, — подавленно проговорила она. — Послушайте, это действительно было. Я имею в виду, что я… Я была вне себя от злости, я… вроде как… понимаете, толкнула ее… Я столкнула ее…
— Так же, как совсем недавно столкнули ее в снег?
— В снег? О чем вы говорите? Пожалуйста! Нет! В тот раз я дернула ее за ноги…
— Зачем вы это сделали? — прервал ее Спенсер.
— Зачем? Я же сказала вам: она выводила меня из себя. Я любила ее и ненавидела. Я понимала, почему Альберт влюблен в нее, и ненавидела ее за это, я просто хотела, чтобы она убралась куда- нибудь…
— Навсегда.
— Просто убралась! — крикнула Конни. — Я признаю, что это по-идиотски, я не знаю, что тогда на меня нашло, но это правда — я толкнула ее с моста и она упала. Она была пьяна… Это выглядело как будто она сама поскользнулась и упала.
— Ну, а что было потом? — тихо спросил Спенсер.
— Что потом? А что, Френки эту часть вам не рассказал?
— Очевидно, Кристина выжила?
— Да, она выжила, — произнесла Конни напряженным голосом. — Я столкнула ее прямо рядом с основанием моста. Я не знала, что в этом месте такой откос и он помешает ее падению. Она довольно сильно ударилась и все такое, она выглядела как… как…
— Короче, все могло кончиться гораздо хуже, — закончил Спенсер.
— Что-то в этом роде. Но с ней тогда все было в порядке.
Спенсер кивнул:
— Конни, я все-таки кое-чего не понимаю. Вы толкнули ее, вы пытались ее убить. Почему же Кристина завещала вам такие деньги?
— Но мы помирились. Я извинилась.
— Как вы могли помириться после такого? Как это могло случиться?
— Я сказала, что это получилось случайно, а Кристина мне поверила. Я думаю, она тогда была слишком пьяна и мало что помнила. Мы продолжали дружить, делая вид, что все в порядке, делая вид, что ничего не было…
— Разве такое возможно?
— У нас возможно.
