За пятнадцать минут Кристина с Альбертом выиграли у Джима с Конни 40:8. Кристина бегала как сумасшедшая. Она блокировала даже Конни, которую обычно оставляла в покое. Если будешь носиться по площадке, может быть, и время побежит быстрее.
Игра закончилась.
— Отлично провели время, — произнесла Кристина, тяжело дыша.
— Вообще-то мне нравится больше смотреть баскетбол, чем в него играть, — сказала Конни. — Например, приятно видеть, как Крисси уделывает «Кримсонов».
— Это верно, но и сама ты тоже отличная спортсменка, — заметила Кристина. — И это не менее важно, чем моя игра.
— В самом деле? Это не менее важно? — спросила Конни, многозначительно посмотрев на Кристину. — Я отличная спортсменка?
— Конечно, — ответила Кристина, не желая дальше развивать эту тему.
Но тут к разговору подключился Альберт.
— Нет, — сказал он, обхватывая руками Конни и загадочно улыбаясь, — есть еще на свете очень много вещей, которые не менее важны.
Услышав эту реплику, Конни позволила себе улыбнуться.
— Пока, ребята. Пересечемся где-нибудь позднее, — попрощалась Кристина, поднимая с травы свой рюкзак.
— Подожди! — крикнула ей вслед Конни и, догнав, произнесла, понизив голос:
— Я бы хотела, чтобы ты помогла мне, ну, ты знаешь… Ну, с этим… хм… Ну, ты сама знаешь… — И многозначительно посмотрела в сторону Альберта.
— Пирог! Да-да, конечно, — прошептала Кристина.
— Ш-ш-ш-ш…
— Извини, — произнесла Кристина еще тише, а внутри нее сердце работало на таких быстрых оборотах, что она едва себя слышала. — Мне действительно сейчас надо идти. — «Позднее, позднее», — кричал во все горло ее внутренний голос. — Я зайду к тебе позже, хорошо?
— Кристина! Эти орехи, ну, знаешь, фундук, их ведь надо размолоть как можно мельче и тщательнее. Там работы на целую вечность. А потом еще и охладить! В общем, сама понимаешь.
Наклонившись к уху Конни, Кристина прошептала:
— Вот насчет орехов я хочу тебе кое-что сказать…
И именно в этот момент к ним приблизились Джим и Альберт, и Кристина не могла предупредить Конни, что Альберт ненавидит орехи, особенно фундук.
— О чем шепчетесь, подруги?
— Да ничего, просто так, — беспечно произнесла Кристина.
Конни подняла руки вверх. Джим засмеялся, и Кристина сделала попытку смыться.
— Увидимся позже, — крикнула она на ходу и в этот момент встретилась взглядом с Альбертом. Он смотрел на нее. Кристина отвернулась и вытерла влажный лоб.
— Подожди! — Джим догнал Кристину и кивнул всей компании: — Пока, ребята.
Они молча прошли немного по Уэбстер-авеню, где с деревьев давно уже облетела листва, по направлению к Норт-Мейн-стрит. Несколько студентов на лужайке перед общежитием братства Альфа- бета-гамма набивали чучело огромной индейки, видимо затеяв какую-то хохму ко Дню благодарения.
Кристина надеялась, что Джим не заметит, как быстро она шагает, и не станет спрашивать ее насчет вчерашнего вечера.
— Хочешь пообедать? — спросил Джим.
— Пообедать? — Эти слова привели Кристину в замешательство. Она надеялась сразу же после их еженедельного баскетбола исчезнуть незаметно для Джима. Потому что эти три года, которые они встречались, она ничего не говорила ему о Говарде и уж тем более не собиралась начинать объяснения сейчас, когда намечался новый этап в ее жизни. Они повернули направо, за угол Норт-Мейн-стрит.
— Джим, мне надо написать эту чертову статью для «Обозрения». Это вопрос жизни и смерти. А я и так уже изрядно запоздала.
Он на ходу сжал ее затылок:
— Да, времени у тебя в обрез.
— Вот как? А вчера ты говорил другое.
— Вчера? — Джим убрал руку. — Ты просто забыла, что вчера я тебя не видел, Кристина, — произнес он многозначительно.
Кристина покраснела:
— Да-да, не видел. Но то было вечером. А я имею в виду вчерашнее утро.
Джим покачал головой:
— Нет. Ни утром, ни вечером.
Кристина попыталась сдержать вздох, но он непроизвольно вырвался из ее сухих напряженных губ.
— Да, конечно, извини, я совсем запуталась во времени. Вчера мы действительно не виделись, потому что я ездила в «Красные листья».
— В «Красные листья», вот как? — сказал Джим. — И как часто тебя заставляют работать вечерами по субботам?
«Красные листья» — это было нечто среднее между больницей и приютом для беременных девочек- подростков, где Кристина подрабатывала начиная с первого курса.
— Обычно такого не бывает. Но Эвелин… Ты ведь ее знаешь…
— Да, я знаю Эвелин. И что с ней?
— Она же беременна…
— О? — произнес Джим. — Но в этом нет ничего необычного, если учесть, что речь идет о «Красных листьях». Разве не так?
— Она в ужасном состоянии. Подавлена, — продолжила Кристина, не замедляя при этом шага. — Я была ей нужна, поэтому я… я там осталась.
— Ты хочешь сказать, что осталась там ночевать?
— Конечно. Я там оставалась ночевать и прежде.
— Да-да-да…
Тон его был достаточно скептическим, но по лицу было видно, какое он почувствовал облегчение.
— Господи, у тебя такой вид, — засмеялась Кристина, — как будто я сообщила тебе, что ты выиграл в лотерею. — Не замедляя хода, она взъерошила ему волосы.
— Нет, — сказал он, и его лицо снова стало невозмутимым. — Эта новость, которую ты мне сообщила сейчас, намного лучше.
Кристину трясло от возбуждения. Слава Богу, что они еще двигались и Джим не мог заметить, как дрожат ее ноги. Она взяла его руку. Они как раз проходили мимо библиотеки. Чуть дальше дорога шла мимо универмага, а там до общежития, где они все жили, было рукой подать. Она хотела расстаться с Джимом здесь, чтобы он не шел с ней дальше по Норт-Мейн-стрит.
— Ты замерзла? — спросил Джим.
— Нет. А почему ты так решил? — сказала Кристина, убирая его руку и снова вытирая пот с лица. — Мне так жарко, как будто я в кратере вулкана.
— Твои ноги. Они почему-то подкашиваются.
Кристина была в черных шортах из синтетической эластичной ткани и в зеленой футболке с эмблемой Дартмутского колледжа.
— Ты прав, я озябла, — сказала она. Джим внимательно к ней присмотрелся:
— Послушай, а что это с тобой происходит?
— Ничего, — быстро ответила она, улыбаясь при этом так широко, насколько было возможно. — Абсолютно ничего!
Она увидела, что он ей не поверил, потому что на его лице вновь проступил скепсис.
— Пошли! Пообедаем вместе.
