ребенка, но вела она себя ужасно тихо.
– Думаешь, из-за матери?
– Тебе следовало бы расспросить ее. Ты виделся с ней после ее разговора с матерью перед обедом?
– Нет. Я не видел ее, пока все не собрались за столом.
Тэдди задумчиво кивнул, в его глазах светилась тревога.
– Не скажу, что мне это нравится.
Но Брэд усмехнулся, посмотрев на младшего брата:
– Брось, старина, ты волнуешься больше всех нас, вместе взятых. Почему бы тебе не выпить и не расслабиться?
– Как Грег? – Тэдди пристально и с тревогой посмотрел на Брэда.
– Сколько времени он уже выкидывает этот номер?
– Наверное, года этак два или три, – произнес Тэдди едва слышно.
Брэд оторопел:
– Шутишь?
– Нет. Он начал пить, когда пошел в армию. Отец сказал – от скуки, мать говорит, что ему нужна более динамичная работа, может быть, что-то вроде политики. А Пэтти толкает его идти работать на ее отца.
Брэд расстроился, а затем, заметив брошенный на него взгляд жены, забыл обо всем, что говорил ему брат.
– Вернусь через минуту, Тэд. Хочу убедиться, что с Сириной все в порядке.
Спустя мгновение он встал позади нее и, нагнувшись к самому уху, спросил:
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Отлично.
Но то была не обычная сияющая улыбка, от которой у него перехватывало дыхание. Сегодня в ней чувствовалось что-то скрытое, напряженное, и он понял, что брат прав. С Сириной явно что-то случилось.
– Просто я устала.
Она знала, что он не поверит, но что еще ей было сказать ему? Правду? Она дала себе клятву, что никогда не сделает этого. Сирине хотелось забыть все: и то, что ей сказала эта женщина, и то, что показала, – и чек, и документ, и злобные слова, и обвинения. На какой-то миг, выходя из будуара, она почувствовала себя нищенкой уже от одних только обвинений. Теперь ей хотелось забыть об этом и оставить все в прошлом.
– Хочешь подняться наверх? – прошептал Брэд, продолжая беспокойно хмурить брови.
– Как только ты будешь готов, – прошептала она в ответ. По правде говоря, вечер получился очень утомительный. Мистер Фуллертон оказался точно таким, каким его описал Брэд. Слабым человеком без хребта. Сирина не могла смотреть на мать Брэда, ей была неприятна Пэтти, которая весь вечер кривлялась и флиртовала. Она опасалась, что та закатит сцену и бросит ей в лицо обвинения, которые бросила тогда с балкона в Риме. Грега увело в патетику. Он уже изрядно набрался до первого блюда. Брэд сидел слишком далеко, чтобы помочь, и один лишь Тэдди помогал ей перетерпеть все это. Сирине пришлось признать, что она чувствовала себя опустошенной, и на какой-то миг, сидя в кресле в библиотеке, глядя через окно поверх деревьев, она почувствовала себя так, словно вот-вот рухнет в обморок или разревется. За последние три часа ей довелось испытать слишком много потрясений…
– Я забираю тебя наверх.
Брэд тоже видел это. Тэдди, стоявший достаточно близко и слышавший слова Брэда, одобрительно кивнул:
– Она здорово устала.
Брэд кивнул и предложил Сирине руку, которую она приняла с благодарным взглядом. Брэд принес извинения остальным присутствовавшим, и мгновение спустя они уже были на лестнице и наконец-то в своей комнате. Когда Брэд закрыл дверь. Сирина рухнула на кровать и разразилась слезами.
– Девочка… крошка… Сирина… дорогая… что случилось?
Он ничего не понимал, просто стоял и смотрел на нее. Потребовалось немало времени, прежде чем он осознал происходящее и бросился к ней, прилег рядом на кровать, нежно обнял и принялся поглаживать волосы.
– Сирина… дорогая… скажи мне. В чем дело? Кто тебя обидел?
Но она решила ничего не говорить ему. Она только лежала и, всхлипывая, качала головой, продолжая утверждать, что эти слезы лишь следствие беременности и усталости.
– Что ж, в таком случае, – сказал Брэд, когда она перестала плакать и вытерла глаза, – завтра ты останешься в постели.
– Не говори глупости. Высплюсь, отдохну, и все будет в порядке.
– Чепуха. Если придется, вызову врача.
– Зачем? Я чувствую себя отлично.
Перспектива застрять в доме его матери еще сильнее расстроила Сирину. Что, если Маргарет поднимется наверх и придумает еще что-нибудь или пристанет к ней с какой-нибудь очередной бумагой?
