какой-нибудь другой, окончит его и станет знаменитым дизайнером. Она добьется славы и успеха! Мужчины будут валяться у ее ног, моля ее о любви. Может быть, она будет жить в Нью-Йорке… Не может быть, а точно… Она будет жить в Нью-Йорке и приложит максимум усилий, чтобы родители гордились ею.
А случившееся с нею сейчас она забудет навсегда.
Грудь сдавила острая боль, сердце бешено стучало, перегоняя кровь по тоненьким, прозрачным венам.
— Возьмите побольше крови, — раздался чей-то приглушенный голос.
Лица не было видно — вместо него какое-то светлое размытое пятно.
— Конечно, доктор.
Джинни почувствовала, как руку выше локтя больно сдавил резиновый жгут. Она хотела вздохнуть, но не смогла — казалось, жгут обвился вокруг шеи. Медсестра затянула жгут потуже. Голова у Джинни закружилась, лица вокруг стали расплывчатыми и бесформенными.
— Сожмите руку в кулак, — приказала медсестра.
Джинни вздрогнула. На висках выступили капельки пота. Она почувствовала, как игла больно вонзилась в руку, Опять стало нечем дышать, казалось, что жгут еще сильнее сдавливает шею. В пробирку медленно потекла густая алая кровь, ее кровь. Она попыталась шевельнуться, но ноги и руки отказывались слушаться. Нет, ей не выбраться отсюда, ни за что не выбраться… Она попалась!
— ..Вот мы и приехали, мисс.
Джинни открыла глаза. Сердце стучало так, словно готово было вырваться из груди. Все тело стало липким от пота. О Господи, этот кошмар преследует ее даже во сне!
Она глянула в окно — машина свернула на длинную подъездную аллею, ведущую к Ларчвуд-Холлу. Закрыв глаза, попыталась успокоиться. Этот ребенок уже вымотал ее вконец. Но аборт еще хуже — она панически боится игл, не переносит их. Не хватало еще в обморок упасть!
Ничего, она что-нибудь придумает: устроит себе самый обыкновенный выкидыш. Такое ведь случается. Придумав выход из положения, Джинни облегченно вздохнула и мало-помалу успокоилась — Приятное местечко, — заметил водитель.
— Да, — проговорила Джинни, не взглянув в сторону дома.
Вынув из сумки косметичку, она достала пудреницу и, открыв ее, глянула в зеркальце на свое отражение. Из Бостона она добиралась сюда на поезде. Дорога была долгая, и макияж Джинни несколько попортился: стрелки, наведенные черным карандашом вокруг глаз, расплылись; тушь, которой она щедро намазала ресницы, облетела; прямые черные волосы, слипшиеся от лака, торчали во все стороны, жидкая крем-пудра потекла, оставляя на лице неряшливые полоски, сквозь которые проглядывали мерзкие прыщики. Джинни нахмурилась, но, вспомнив, куда она едет, обреченно махнула рукой. Да плевать, как она выглядит. Какое это теперь имеет значение!
Такси остановилось.
— Разрешите помочь вам донести чемоданы, мисс, — Предложил водитель.
— Сама справлюсь! — огрызнулась Джинни, и, сунув ему в руку двадцать долларов, с трудом подняла свои тяжеленные чемоданы и потащила их к лестнице. Где-то она читала, что, таская тяжести, можно устроить выкидыш.
Стоит попробовать.
Желтое такси отъехало, и перед Джинни предстал белоснежный «кадиллак», стоявший на подъездной дороге.
Она, пыхтя и отдуваясь, потащила чемоданы по лестнице и, добравшись наконец до верхней двери, повернула массивную медную ручку и вошла в холл. С левой стороны до нее донеслись чьи-то голоса.
— Естественно, мы делаем все возможное, чтобы никто ничего не узнал, — донеслось до Джинни.
Поставив чемоданы, она пошла на голоса.
Толкнув дверь, очутилась в просторной комнате. За столом сидела крашеная блондинка преклонного возраста — явно за сорок. На стульях лицом к ней разместилась целая компания — какой-то лысый мужчина, рыжеволосая девчонка, которая держалась одной рукой за живот, и мегера с загипсованной ногой и костылями, стоявшими рядом со стулом. «Ну-ка, догадайся, которая из них залетела», — усмехнулась про себя Джинни.
— Слушаю вас, — обратилась к ней крашеная блондинка.
— Меня зовут Джинни Стивенс, — объявила Джинни.
Троица посмотрела на нее. Мужчина с женщиной быстро переглянулись. «Наверное, моя мини-юбка им не по душе, — решила Джинни. — Вот сволочи!»
— Ax да! Ну конечно, дорогая, — подала голос блондинка и, встав с кресла, пошла к ней, вихляя бедрами.
«А в ней еще теплится жизнь», — подумала Джинни.
— Меня зовут мисс Тейлор, — сладким голосом пропела она. — Я сейчас занята. Если хочешь — подожди в холле, а нет — сразу поднимайся к себе в комнату.
— Я пойду в комнату. Где она?
— Вверх по лестнице, потом налево и первая дверь направо.
— Понятно.
Джинни вышла в коридор и, схватив свои чемоданы, направилась к лестнице.
— О Господи! — запричитала ей вдогонку» мисс Тейлор. — Да оставь ты свои чемоданы! Мистер Хайнс их отнесет.
— Нет уж, обойдусь!
— О Боже! Только этого не хватало! Бело-розовая спаленка! — в сердцах воскликнула Джинни.
Поставив чемоданы к стене, она легла на кровать и уставилась в потолок, с которого свисала допотопная люстра матового стекла. Дотронулась до живота, все еще не веря, что уже больше трех месяцев беременности. А может, все-таки врачи ошиблись? Ведь ее даже не тошнит. Как же, ошибутся эти придурки! На глаза у нее навернулись слезы, но Джинни мужественно сдержала их. Не хватало, чтобы вошедший в комнату увидел ее слезы.
Джинни потянулась к чемодану, расстегнула молнию на наружном кармане, вытащила журналы о кино. Джоан Вудворд… Вот это актриса! Джинни улыбнулась. Она смотрела «Рейчел» три раза. Не потому, что этот фильм ей очень нравился. Да кому вообще может понравиться эта дурацкая история о школьной учительнице, старой деве, жизнь которой если чем и отличается от обычной, то только еще большим занудством. И все-таки.. Как смогла Джоан Вудворд так убедительно сыграть эту роль?
Интересно, сможет ли она когда-нибудь стать такой же хорошей актрисой?
Джинни пролистала журнал. Кинозвезды — в мехах и драгоценностях, за рулем спортивных автомашин, потягивают коктейли, сидя у своих великолепных бассейнов. Белокурая Джейн Мэнсфилд и Мэрилин Монро — ослепительная улыбка, потрясающие груди, тонкие талии.
— Я тоже стану такой, — прошептала Джинни. — Клянусь!
Она закрыла глаза и представила себе Голливуд: покрытые розовой штукатуркой здания, высокие величественные пальмы, штаны под леопарда, платья «в облипочку», подчеркивающие определенные формы, туфли на высоченных каблуках, в которых ноги, кажется, растут из ушей. Вот она стоит на тротуаре, поджидая своего рекламного агента, который обещал заехать за ней на своей роскошной машине и отвезти в шикарный ресторан пообедать.
Да, это обязательно будет! Единственное, что требуется, — устроить себе выкидыш и увезти мать от этого подонка, за которого она вышла замуж. А потом они заживут…
Джинни задремала.
Ее разбудил стук в дверь. Оказывается, она проспала целый час!
— Войдите! — крикнула она, садясь на кровати.
Дверь открылась. На пороге стояла старая перечница с крашеными волосами и девчонка, что сидела в кабинете.
— Джинни, дорогая, — затараторила старуха. — Я хочу познакомить тебя с Пи Джей Дэвис. Вы с ней последние из нашей первой группы девочек.
— «О Господи, — подумала Джинни. — Надо же так сказать — „наша первая группа девочек“. Можно подумать, что они не в пансионате для матерей-одиночек, а в каком-нибудь летнем лагере. А эта Пи Джей
