определиться. Если бы можно было позвонить родителям и посоветоваться с ними! Но она не общалась с ними со дня сообщения о без вести пропавшем Дэвиде. И хотя прошло уже немало времени, звонить им как-то не хотелось. Сьюзен отдавала себе отчет в том, что, поступая подобным образом, она словно отрекается от своих родителей, так же как отец Джесс поступил со своей дочерью или мать Пи Джей — со своей. В одном она была твердо уверена — она сама обязана нести полную ответственность за ребенка, даже если никогда больше не увидит его отца. А может, она все это выдумала, вдруг засомневалась Сьюзен. Что, если она приняла такое решение лишь в надежде на счастливую встречу с Дэвидом? А если эта встреча не состоится и Дэвид никогда не вернется, что тогда? Разумно ли будет воспитывать ребенка без отца? Честно ли будет по отношению и к нему, и к Дэвиду?
Издалека донесся детский плач, прервав ее размышления. Сьюзен с Пи Джей словно завороженные пошли на этот звук и внезапно оказались перед стеклянной дверью.
За ней виднелись детские кроватки, а в каждой из них лежал новорожденный.
Ребенок Джесс тоже был там, завернутый в розовое одеяльце. На спинке кроватки висела табличка: «Франсис Бейтс».
— Она назвала дочку в честь мисс Тейлор, — заметила Сьюзен. — Франсис.
— Какая она маленькая, — подхватила Пи Джей. — И какая хорошенькая.
Сьюзен взглянула на ребенка и почему-то почувствовала странную отрешенность. Из-за угла послышались голоса. Сьюзен узнала их: разговаривали мисс Тейлор и мисс Глэдстоун. По-видимому, им и в голову не приходило, что Сьюзен с Пи Джей совсем рядом.
— Приемные родители просто в восторге, — проговорила мисс Глэдстоун. — Особенно потому, что она родилась раньше положенного срока.
— А они знают, почему произошли преждевременные роды?
— Нет, им это знать ни к чему.
— Хорошая у вас работа, — заметила мисс Тейлор.
— Скажем так: очень приятно видеть, как счастливы люди, которые наконец-то обрели долгожданного ребенка.
А самое трудное — это уговорить девочек отдать своих детей. Только сейчас я начинаю понимать, как им, должно быть, трудно.
— Я тоже, — согласилась мисс Тейлор. — Наверное, тяжело пожертвовать ради счастья ребенка своим счастьем.
Сьюзен почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Она взглянула на Пи Джей. Та никак не отреагировала на откровение мисс Тейлор, но Сьюзен догадалась, о чем та думает. О том, что она, Сьюзен, должна, как и другие девочки, отказаться от своего ребенка, дать ему возможность жить нормальной жизнью, что она должна смириться с тем, что, быть может, никогда больше не увидит Дэвида. Поэтому самое малое, что она может сделать для своих двух самых дорогих ей людей, — это отказаться от них.
Через шесть дней Джесс, не заезжая в Ларчвуд, прямо из больницы отправилась в Манхэттен. Мисс Тейлор сама собрала ее вещи и отправила их Джесс домой.
— Она решила не заезжать сюда, — объяснила она девушкам. — Всякие воспоминания… Ну, вы меня понимаете.
Все согласно кивнули. Они-то понимали.
Во вторник, 5 декабря, Сьюзен родила мальчика. «Надо же! Ровно через полгода после покушения на Роберта Кеннеди», — криво усмехнулась она.
Когда мисс Тейлор пришла ее навестить, она предложила Сьюзен позвонить ее родителям.
— Мне все равно, — откровенно ответила она.
Она решила переехать в Бостон, но одна. Возьмет деньги, оставленные ей в наследство дедушкой, окончит аспирантуру, будет сама себя содержать. Хватит ей держаться за мамину юбку и поступать по ее указке. Она прекрасно понимала, что мать приложит все усилия к поиску для нее добропорядочного мужа- еврея. Сьюзен это не устраивало.
Она собиралась жить самостоятельно, по крайней мере первое время. Будет ли она искать Дэвида, нет ли, Сьюзен еще не решила, но их ребенок должен жить в доме, где приемные родители будут благословлять каждый его вздох.
«Ему у них будет лучше», — подумала она, подписывая отказные документы.
— Вот и остались мы вдвоем, — сказала Джинни, обращаясь к Пи Джей.
Они стояли на крыльце и видели, как Сьюзен села в такси и уехала из Ларчвуда навсегда.
— Да, — кивнула головой Пи Джей. — С наступающим Рождеством тебя.
Они вошли в дом и отправились в гостиную.
— Не знаю, как ты, а я здесь до Рождества задерживаться не собираюсь, — заметила Джинни.
— Сие от нас не зависит, — пожала плечами Пи Джей и обвела глазами комнату: сосновые иголки начали опадать, красные бантики поникли. — Да мы его уже отметили перед Днем благодарения. — И, взглянув на Джинни, поспешно добавила:
— Прости, я не хотела…
— Да ладно, — отмахнулась та.
— Что ты собираешься делать после рождения ребенка?
— Поеду домой. Когда мы с Бадом Уилсоном ездили в Бостон к маме с известием о смерти отчима, он рассказал мне про Лос-Анджелес очень много интересного. Он оказался неплохим мужиком. А еще мне очень хочется помочь маме бросить пить. Не знаю, получится ли это но для начала попытаюсь уговорить ее переехать в Лос-Анджелес.
Слава Богу, отчим оставил кучу денег.
— Ты ведь его не очень любила, верно?
— Можно и так сказать, — расхохоталась Джинни. — А вот мама почему-то была от него в восторге. Хотя чему удивляться, — добавила она. — Она ведь многого не знала.
Пи Джей встала и, подойдя к окну, бросила взгляд на подъездную аллею. Пошел снег.
— Давай не будем о мамах, — тихонько сказала она.
— Ладно, черт подери. А что ты собираешься делать?
— Поступлю в Чикагский художественный институт.
Хочу стать дизайнером. Мне очень нравится эта профессия. А что касается матери… Увижу я ее когда- нибудь, нет ли, мне в общем-то наплевать.
— Это ты сейчас так говоришь, — заметила Джинни. — Все может измениться.
— Не думаю, — покачала головой Пи Джей.
Через десять дней, 18 декабря, Пи Джей отвозила в больницу Джинни. Та, скрючившись, сидела на заднем сиденье пансионатского фургона. Она сообщила о начале схваток только после того, когда отошли воды.
— Чем позже попадешь в это заведение, тем лучше, — заметила она.
— О Господи, Джинни! — раздраженно бросила Пи Джей. — Ты что, собираешься в машине рожать?
— А почему бы и нет, — простонала она. — Уж так и быть, скажу тебе, но только между нами: я готова пойти на что угодно, только бы не попасть в больницу — боюсь этих заведений.
Пи Джей была поражена, однако виду не подала.
Пи Джей, Поп и мисс Тейлор ожидали известий в приемном покое. Не прошло и часа, как появился врач.
— Девочка, — объявил он. — И мамаша, и ребенок чувствуют себя отлично. Во время родов мать так и сыпала ругательствами. Я и половины их не знаю. — Он улыбнулся, вскинув кустистые брови. — Но она справилась со своей задачей отменно!
Обратно в Ларчвуд ехали молча. Мисс Тейлор осталась в больнице ждать, пока Джинни проснется. Пи Джей вдруг подумала, что сегодня она будет дома одна. Словно читая ее мысли. Поп сказал:
— Мы с женой будем сегодня ночевать в комнате мисс Тейлор. Негоже вам одной оставаться. А что, если ваше время наступит ночью?
— Спасибо, Поп, — улыбнулась Пи Джей.
