атаковала его, а только нечто вроде легкого быстрого удара. Это, правда, ничего не значило. Некогда он получил несколько пуль в живот, грудь и лицо, и хоть бы что: в тот момент он тоже ничего не почувствовал. Стремление выжить и шок заставили боль отступить.
Вот и сейчас он надеялся на удачу, которая поможет ему выбраться из ловушки. Он не удивится, если окажется, что Гас сама ее устроила.
Крошечный пульт дистанционного управления охранной системой выпал из кармана рубашки, и, опасаясь змеи, Джек не мог его подобрать. Он нашел его теперь поблизости от змеиного трупа, поднял и, прежде чем водворить на место, снова включил сигнализацию. А теперь ему надо выбраться наверх.
С трудом Джек отыскал уступы в земляной стене, кое-как добрался до верха и ухватился за доску, способную выдержать его вес. Напряжение было столь огромным, что, казалось, мускулы не выдержат; только чудом ему удалось подтянуться. После чего дело пошло быстрее, и, чередуя рывки и остановки, он наконец перекинул ногу через край дыры и выбрался наружу.
Он по-прежнему не чувствовал боли, если не считать глубокого пореза на запястье, обильно кровоточившего, который он получил, схватившись за острый неровный край доски.
Джек обливался потом и не раз, карабкаясь наверх, вспоминал о том, что его бешено бьющееся сердце разгоняет по всему телу смертоносный змеиный яд. Правда, было у него и одно утешение: он представлял себе в деталях и даже в цвете, как он заставит Гас разрезать ранки и высасывать из них яд. Он надеялся, что доживет до этого.
Когда он выбрался на поверхность и ощутил под собой достаточно прочную опору, его глазам открылось странное зрелище: напуганная, бормочущая что-то невнятное женщина скорчилась на полу, спрятав голову в коленях и прикрыв ее руками, совсем как школьница во время учебной тревоги. Временами сильная дрожь сотрясала ее тело. Сначала он не мог разобрать ее прерываемого рыданиями лепета, но постепенно начал различать отдельные слова.
– Я его застрелила, – всхлипывала она. – Боже мой, он умер по моей вине. Я обагрила руки кровью человека…
Наверное, это должно было его растрогать, но почему-то не растрогало.
Она производила так много шума, что не слышала, как он выбрался из подполья.
– Я жив, – объявил Джек и подтянул вверх штанину, стараясь при этом сохранить равновесие. – Пока еще жив.
Головокружение мешало ему сосредоточиться, и он бесцельно водил ладонью по ноге в поисках укусов. Лишь через минуту, взглянув на Гас, он понял, что она его не слышала: она по-прежнему закрывала голову руками и причитала как безумная.
И по-прежнему ее отчаяние оставляло его равнодушным. Где же все-таки ранки, и почему бы ей не прекратить причитания и не помочь ему? Голова у него гудела, как циркулярная пила, перед глазами плыл туман. Бормоча ругательства сквозь сжатые зубы, Джек стащил с ноги ботинок, чтобы осмотреть ступню.
– Я пролила кровь, – продолжала стонать Гас. – Я виновата…
– Довольно, Гас, я жив!
В сердцах он отшвырнул в сторону ботинок и заковылял к ней.
Он шел, словно сквозь колышущуюся толщу темной воды, и его деревянный замок, вырезанный им прошлой ночью, плыл с ним рядом. Джек почувствовал, что сейчас его стошнит.
Только невероятным усилием воли он заставил себя добраться до Гас. Теперь ему предстояло достучаться до нее. Для начала он потряс ее за плечо, слегка, не из жалости к ней, а потому что у него не было сил, чтобы задать ей хорошую трепку.
Стенания мгновенно прекратились, и Гас застыла в неподвижности. Видимо, она решила, что он восстал из мертвых.
– Ты застрелила змею, – сказал он ей. – А теперь хватит, девочка, давай очнись. Ты мне нужна.
Волна дрожи снова пробежала по ее телу, но она все еще не пришла в себя.
– Я ее застрелила?
– Ну да, только она прежде успела меня укусить.
Теперь Гас смотрела на него, все еще прикрывая голову руками.
– Змея укусила тебя?
– Мне кажется, даже два раза.
Она мгновенно отняла от лица руки и села-, словно подброшенная пружиной.
– Как ты себя чувствуешь?
Она тревожно вглядывалась в его побледневшее лицо, Темная толща воды все сильнее давила на него, он понял, что теряет сознание.
– Отлично, – пробормотал он. – Просто отлично…
Джек покачнулся и упал на пол. Он лежал на спине, и Гас теперь была совсем рядом. Она одновременно ласково гладила его и расстегивала рубашку и джинсы. Он повсюду ощущал прикосновение ее рук. Она ощупала его живот, бедра, спустилась еще ниже. Это было чудесно, только она искала не в том месте, где надо.
– Нога, – прошептал он пересохшими губами. – Она укусила меня в ногу.
Теперь Гас занялась его джинсами, и он понял, что она стягивает их с него. Боже мой, что она делает? Играет в доктора? Он перестал видеть, серая пелена закрыла его глаза. Джек с ужасом подумал о том, что его жизнь находится в руках легкомысленной супермодели и богатой наследницы приемного папочки. Вот повезло так повезло!
– Возьми мой нож, – приказал он ей, – и простерилизуй его над спичкой. Найдешь их в рюкзаке.
– Нашла, нашла! – вдруг услышал он ее крик.
Он приподнялся, чтобы посмотреть, чем она занята, но тут же, вспотев от сделанного усилия, упал обратно, ударившись затылком о пол.
– Яд, надо высосать яд… – Он шептал эти слова или так ему казалось, гадая, слышит ли она их, или ее вообще нет поблизости. Очень скоро ему стало все равно. Снова серый туман и темная толща воды, только на этот раз Гас Феверстоун с огромным ножом в руке и усмешкой на губах сопровождала его в этом путешествии. Она рассматривала его наготу, и ее глаза плотоядно светились. Что это – кошмарное сновидение или Гас тайная маньячка?
– Нога, моя нога, – пытался сказать он ей.
Некоторое время спустя, через часы, а может быть, и дни, к нему вернулось сознание. Когда он наконец совсем очнулся, то обнаружил, что не чувствует никакой боли, кроме той, от которой у него раскалывалась голова. Еще не открыв глаза, Джек понял, что раздет, подтверждением тому был теплый ветерок, свободно обдувавший его тело.
Тот же теплый поток ворошил волосы на его груди и в том месте, где начинались ноги. Боль пульсировала в висках, так что он с трудом мог рассмотреть потолок с мелькающими туда-сюда крошечными зелеными существами.
Это ящерицы, он их видит, значит, его дела не так уж плохи.
Прищурившись, Джек сосредоточил все свое внимание на Августе. К счастью, она не была зеленой, как ящерицы. Она сидела на полу рядом с ним все в той же майке и рассматривала его скорее с надеждой, чем со страхом. Какая-то материнская озабоченность была в ее взгляде плюс еще нечто непонятное Странный подозрительный огонек горел в ее глазах, и он вспыхнул еще ярче, как только она поняла, что Джек очнулся. Что она с ним сделала? Он все еще был жив, значит, она не зарезала его тем огромным блестящим ножом, значит, он все еще находится в этом мире, конечно, при условии, что ящерицы не обитают на потолке в аду.
На деле Гас не произвела с ним никаких особых манипуляций. Верно, она раздела его. Как верно и то, что она применила все свои ограниченные познания для его спасения. Правда, эти усилия оказались ненужными по причине, которую она готова была ему открыть. Сейчас Гас разглядывала его без особой на то необходимости. Ей нравилось, когда он вот так презрительно щурился, как будто она была женщиной, с которой он менее всего желал бы поселиться на необитаемом острове.
Ее также зачаровывала картина, которую он собой представлял, небрежно лежа на спине в расстегнутой рубашке и джинсах, спущенных до щиколоток, демонстрируя ничем не при, крытое
