– Ну еще немножко, – умолял он. – Не останавливайся!
Его дыхание участилось, но рука все увереннее подгоняла ее вперед, все сильнее наносила удары горячая ладонь. Ей не было больно, но от каждого удара она вскрикивала, задыхаясь от наслаждения.
И вот уже он не бьет, а ласкает ее. Как неожиданно и как невыносимо сладко движение его пальцев! Она приготовилась к следующему удару, она даже предвкушала его, но он снова повторил легкую, как прикосновение птичьего пера, ласку. От нахлынувшего желания мир завертелся перед ее глазами.
– Пусти же меня к себе, прекрасное животное, – шепнул он.
Ее бедра задвигались, имитируя совокупление. Теперь, к своему стыду, она была готова подчиниться любой его прихоти.
Она готова была повернуться к нему, чтобы он, закинув ее ноги себе на плечи, начал бы свое неторопливое ритмичное движение Мужчина на свободе, наслаждающийся женщиной…
Ощущение вины вернуло Гас к действительности. Вот какие похотливые и нечистые сны ей снятся… «Это он всему причиной», – решила она, по-прежнему витая где-то далеко. Как велика его власть над ней, если он подчиняет ее себе даже в пределах бессознательного.
Она хотела повернуться к нему, но ей нравилось, когда он лежал вот так, прижавшись к ее спине, одной рукой поглаживая ее бедра, другой ощупывая ее груди. Обе его руки, привычно распоряжавшиеся ее телом, находились как раз там, где следовало, и казались удивительно знакомыми… Знакомыми, как.
Тревожный звоночек прозвенел где-то в глубинах ее мозга, там, где обрабатывалась сенсорная информация, чтобы в дальнейшем обрести форму мысли. Она знала эти руки. Она чувствовала их тепло, она знала эти пальцы… Мужской одеколон с его душноватым запахом тоже был ей хорошо знаком. Он ей даже нравился.
Ну конечно же, это был одеколон Роберта.
Вычислительный центр в ее мозгу приступил к обработке накопившейся информации. Ей снилось, что она в конюшне, но в действительности она находилась в постели, причем в своей собственной, а мужчина, сжимавший ее груди и поглаживающий бедра, был не кем иным, как Робертом Эмори. Это он, а не Джек, хотел на ней покататься.
– Это я. Гас! Это я, девочка! Нам надо с тобой поговорить.
Гас открыла глаза и увидела свою залитую лунным светом спальню. Привычный запах одеколона и привычный жар тела, это точно был Роб.
– Это ты, Роб? – на всякий случай спросила она и стремительно повернулась на другой бок, при этом ударив его по носу. – Прости, пожалуйста!
Даже при лунном свете Гас заметила, как сощурились его глаза, а лицо выразило недоверие. Она всегда считала ревность единственным недостатком Роба. И все же как хорошо, что он с нею рядом. Видимо, поддавшись импульсу, он, не раздеваясь, лег к ней в постель. Гас очень нравилось, как играли желваки на его скулах, когда он волновался. Живые карие глаза, темные волосы и ямочка на подбородке делали его похожим на подростка, за исключением тех случаев, когда он сердился, как это было сейчас. Тогда он из подростка превращался в совсем маленького мальчика.
– Конечно, это я, – сказал Роб. – Интересно, за кого ты меня приняла?
Не получив немедленного ответа, он по-настоящему разозлился.
– Ты что, спишь с ним. Гас? Вы с ним в Мексике, наверное, только этим и занимались?
– Да нет же. Роб! – опровергла она его подозрения, и это было правдой: в Мексике они с Джеком не спали. – Давай не будем сейчас говорить о сексе, у нас есть более серьезные проблемы для обсуждения.
Подперев голову кулаком, он напряженно вглядывался в ее лицо.
– Например, такие, как расторжение твоего брака…
В порыве непонятного смущения Гас натянула на себя одеяло, которое Роб с нее сбросил.
– Пока не стоит об этом беспокоиться, – сказала она. – Возможно, наш брак с ним вообще не является законным. У нас есть другие вопросы, поважнее.
– Слушай, Гас, если он к тебе прикоснется, я его убью, так и знай. Я его обязательно убью. Между прочим, это неплохая идея. А почему бы тебе самой не убить его?
– Я уже думала об этом, и у меня даже возникло нечто вроде плана.
– Ты хочешь сказать, плана его убийства? Ты серьезно хочешь взять это на себя? Пожалуй, не стоит все-таки рисковать.
– Это не то, что ты думаешь, – заверила его Гас, мудро решив не открывать Робу своего замысла. – Прежде всего я попробую поближе познакомиться со своим мужем, провести с ним некоторое время, но не больше.
– И никакого секса? Никакого убийства? Я против того, чтобы ты занималась этими двумя вещами без моего участия.
Гас рассмеялась, ощутив всю нелепость ситуации. Лежа в постели с бывшим женихом, она обсуждала с, ним убийство своего мужа, спавшего в другом крыле дома.
– Обещаю тебе. Роб, что не буду заниматься ни тем, ни другим без твоего участия. А теперь, прошу тебя, уходи. Уже поздно, а у меня завтра тяжелый день.
Вдруг она вспомнила, что не сказала ему самой главной новости.
– Господи, я чуть не забыла! Они отдают мне мои деньги.
Уорд объявил об этом сегодня вечером Лейку и Лили и всем остальным. Теперь у меня есть необходимая сумма, чтобы начать издавать журнал.
От радости у нее закружилась голова, и она упала обратно на подушки, устремив взор на ситцевый балдахин все с тем же узором из пышных красных роз. Роб был одним из немногих людей, кто мог оценить всю значимость этого события. Он был ее деловым партнером и хорошо представлял себе, что на раскручивание подобного журнала в национальном масштабе потребуется несколько десятков миллионов долларов. Гас мечтала заинтересовать этим изданием тысячи и сотни тысяч людей, сделать их своими читателями.
– Не может быть. Гас! – Роберт слишком растерялся, чтобы сразу поверить новости. – Какая удача! Значит, мы все-таки осуществим нашу идею. Если бы не Кэлгейн, все бы шло как по маслу Давай отметим это событие, – предложил он, заключая Гас в объятия.
Его рука скользнула по ее бедру, и Гас одеревенела. И почему мужчины всегда хотят отметить любое событие одним и тем же способом? Нет, она не согласна. Она не могла определить почему, просто не согласна, и все тут.
– Не сейчас, я…
– У тебя болит голова? – спросил он.
Она тяжело вздохнула и стала очень серьезной.
– Роб, это ты, а не я, всегда считал, что мы должны держать в секрете наш роман. Ты опасался, что это может повредить твоей и моей карьере. Мы не можем допустить, чтобы люди именно сейчас узнали о наших отношениях. Это будет настоящей катастрофой.
Гас не жалела слов, убеждая Роба до поры до времени держать все в тайне, чтобы не погубить того, что досталось им такими тяжелыми усилиями.
– Если что-то случится сейчас, если они д-дознаются о нас с тобой, я… Ко всему прочему я устала.
Она начала заикаться, и ее голос охрип. Роб был одним из немногих, кому Гас рассказала о том случае со змеями в подвале и о последовавшем за ним заикании. Теперь она снова заикалась, и это охладило его пыл. Он неохотно выпустил ее из объятии.
– Ты, конечно, права. Нам придется быть очень осторожными, пока все не успокоится.
Он ушел, и Гас вновь осталась одна. Она сбросила с себя одеяло и вытянулась на прохладной простыне. Сегодня она не раз солгала Роберту, и самой невинной ложью было то, что она устала. На самом деле она была полна энергии и ни капельки не хотела спать. Она лежала и думала о завтрашнем дне, но это не были мысли об убийстве. Она мечтала о том, как ранним утром сядет в седло и пустит лошадь вскачь.
– Ты представляешь, чем они там занимаются? Сексом! А для этого они взяли моих лошадей и сделали вид, что отправились на прогулку!
Так и не наполнив свою чашку. Лили Феверстоун вернула серебряный кофейник обратно на подставку.
