Расплатившись, девушка отнесла свои приобретения в палаццо.
Уединившись в своей спальне, Жози вынула покупки, включила старый проигрыватель, села на кровать и слушала учебную пластинку до тех пор, пока произношение не стало казаться ей знакомым. Потом она принялась повторять фразы — точно так, как произносил их голос на пластинке.
Жози знала, что на это уйдет не слишком много времени — языки давались ей легко, возможно, из-за прекрасного музыкального слуха. Она и без помощи учителей станет культурной леди. Карло Нордонье незачем знать о ее занятиях. Жози трудилась все утро, потом бродила по палаццо, заглядывая то в одну, то в другую комнату. Все сияло чистотой, повсюду важно сновали слуги. Отполированные мраморные полы блестели, а люстры в вестибюле сверкали, как звезды в летнюю ночь. Перед Жози остановилась горничная со стопкой скатертей.
— Оказывается, ты будешь петь на балу! — возбужденно воскликнула молодая женщина. — Почему ты нам не рассказывала?
Жози улыбнулась:
— Не знаю, Марта. Я и сама не слишком в это верю.
— Ну как же, Жози, раз граф сказал, значит, так оно и будет. Он разрешил всем нам прийти в бальный зал и послушать тебя. Это необычайно интересно!
Тронутая словами горничной, Жози пообещала спеть первую песню специально для слуг. Марта поспешила прочь, и девушка, глядя ей вслед, с удивлением подумала, что та гордится своим положением в доме Нордоньи. Жози поднималась по лестнице к себе в комнату, решив позаниматься пением, когда ее остановила другая горничная:
— А, вот ты где, Жози! Contessina предлагает тебе присоединиться к ней на уроке танцев. Ее учитель задержался на час, чтобы поработать над вальсом.
— Поблагодари за приглашение, но передай, что я не хочу, Джулия.
Горничная остолбенела:
— Как можно отказываться от такого замечательного предложения!
Жози спокойно ответила:
— Это праздник Франчески. Я не хочу отвлекать внимание ее учителя. — Жози заметила, как в зал вошел Карло Нордонья, поэтому не желала присоединяться к подруге. Усмехнувшись, она добавила: — Сколько суеты, Джулия. Можно подумать, что Франческе предстоит короноваться на итальянский престол!
Горничная доверительно сообщила:
— На балу будут две настоящие королевы — из Испании и из Голландии. По словам Эмилио, они написали графу, что приняли приглашения. Здорово, правда? За десять лет, что я здесь работаю, у нас еще не было таких высоких гостей.
Когда горничная удалилась, Жози бросила взгляд на открытую дверь бального зала и помимо воли направилась туда. Не случится ничего дурного, если она просто понаблюдает за уроком.
Граф танцевал с дочерью. Едва музыка умолкла, Франческа приподнялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку. Жози пронзила боль. Ей казалось, будто ее предали, бросили. Франческа, сама того не сознавая, изменилась. В ее манерах, походке, жестах появилась уверенность. Даже голос стал сильнее с тех пор, как она начала заниматься с педагогами. Да, теперь Франческа держалась истинно по- королевски.
Дочь уже принадлежала тому же кругу, что и граф, и непринужденно кружилась с ним в вальсе.
Устыдившись своей зависти, Жози быстро взбежала по лестнице и скрылась в своей комнате.
Глава 6
Палаццо сияло огнями. Уже стемнело, но фейерверк освещал спускающиеся к воде мраморные ступени. Залитый светом дворец казался миражом при вспышке ракет. Первые гости уже подплывали к пристани в длинной гондоле, украшенной фамильным гербом Нордонья. Едва ступив на дорожки, гости в бархатных вечерних накидках очутились в окружении репортеров. Огни фейерверка чередовались со вспышками многочисленных кинокамер.
Жози наблюдала, как приехавшие поднимаются по ступеням и входят в величественное палаццо. У подножия парадной лестницы девушка смешалась с толпой гостей, чувствуя необъяснимое волнение: сейчас должен был состояться торжественный выход Франчески.
Через открытую дверь зала донеслись звуки оркестра. Жози, как и другие, посмотрела на верхнюю площадку мраморной лестницы, где под руку с отцом появилась Франческа. Постояв неподвижно, они начали медленно спускаться.
Жози знала, что не забудет этот выход до конца своих дней. У девушки перехватило дыхание и слезы подступили к глазам: Франческа торжественно спускалась по лестнице, и каждый шаг уводил ее все дальше от той жизни, что когда-то соединила их.
Франческа была в шелковом платье цвета слоновой кости, созданном для нее Ренатой. Жемчужные бусины на корсаже мягко поблескивали в свете огромных люстр. Юбка колыхалась вокруг ее длинных ног, и ткань загадочно мерцала. Чуть присобранные на затылке золотисто-рыжие волосы с вплетенными в них белыми туберозами сияли как нимб.
По толпе пробежал ропот восхищения. Когда же граф провел дочь через вестибюль и она, остановившись рядом с ним, готовилась приветствовать гостей, Жози, как и все, тихо и восторженно воскликнула: «О-о-о!..»
Жози не могла заставить себя подойти к близкой подруге и обменяться с ней официальным рукопожатием. Побродив по комнатам, она вышла из палаццо и со ступеней наблюдала, как прибывают последние гости.
Только через час Франческа рука об руку с отцом вступила в бальный зал. На миг девушке почудилось, будто она парит в воздухе, вознесенная над землей почти осязаемой силой всеобщего восхищения. Потом отец обнял ее, и комната закружилась в водовороте звуков и красок.
Дочь Сюзанны, надолго исчезнувшая, многими забытая, предстала перед обществом по прошествии долгих лет и вызвала всеобщее любопытство. Сейчас Франческа почти достигла того возраста, в каком Сюзанна впервые появилась в палаццо. Никто не ждал, что эта девочка вырастет такой же красавицей, как мать, и будет так же поражать воображение. Более мягкий взгляд Франчески не выражал той дерзкой смелости, которой покоряла всех Сюзанна. Но очарование дочери завораживало не меньше. Она походила на сильфиду, легкую и воздушную. Сюзанна напоминала пышную аллегорическую фигуру Лета, которую так любили изображать художники эпохи Возрождения, а ее дочь олицетворяла собой весну — свежую, милую, невинную, как пармская фиалка. Нет, она не Сюзанна, но не уступает ей — Королева мая, несущая после хмурой зимы надежду на тепло и радость.
— Она так молода! — воскликнула герцогиня Бэлфур. — И вылитая мать.
— Будем надеяться, что нет! — Пожилая дама с резкими чертами лица и огромными бриллиантами на шее подмигнула герцогине.
Герцог предостерегающе положил руку на плечо жены.
— Помолчи, Антуанетта. Сегодня не стоит вспоминать о скандале. — И, несколько понизив голос, добавил: — Прошу тебя, cherie.
Но было слишком поздно.
— Скандал? Что за скандал, Антуанетта? — оживились дамы.
Герцогиня сбросила с плеча руку мужа.
— Этой бедняжке, — она указала на танцующую Франческу, — предстоит искупить немало грехов. — Многозначительно улыбнувшись, дама удалилась прочь, возбудив острое любопытство гостей.
Герцог поискал глазами официанта с напитками, решив, что не стоит предупреждать старого друга, графа Нордонью, какой вред могут принести эти старые ведьмы, хотя и понимал, что немалый.
Даже самый злобный из именитых гостей не отважился бы вызвать тени прошлого и омрачить радость этого невинного существа. Однако Антуанетта де Бэлфур, как злая фея из сказки о спящей
