нее, в зале было лишь несколько белых. Лукас, когда их представили друг другу, холодно кивнул и потом просто не замечал ее. Франческа восприняла это как проявление антипатии и именно тогда впервые поняла, что чуждый и, вероятно, враждебный мир может отнять у нее Жози, хотя ее светлокожая подруга почти не отличалась от белых.
Жози полуобернулась:
— В этом доме я чувствую себя как принцесса эпохи Ренессанса.
Франческа рассмеялась:
— А меня не покидает ощущение, что в эту дверь кто-нибудь войдет, объявит нас самозванками и отнимет все это, если мы не проявим осмотрительности. Услышав наш смех, они догадаются, что нам здесь не место, и отправят нас упаковывать вещички.
В этот момент девушки услышали за дверью шорох и короткий резкий стук в дверь.
— Они! — воскликнула Франческа с притворным испугом.
— Только через мой труп! — патетически воскликнула Жози и, выждав минуту, открыла дверь.
В коридоре никого не было, но она увидела два позолоченных подноса с кофе, свежими булочками и яркими букетиками герани.
— Клубничный джем! Как они догадались, что это моя любимая еда?
— Они просто решили покормить нас в комнате, поскольку мы под домашним арестом, — пошутила Франческа.
Девушки молча сели за свою первую в Венеции трапезу. Покончив с едой, Жози поднялась.
— Мне нужно написать письмо.
— А я совсем без сил. — Франческа сняла покрывало с кровати.
— Ты же слишком возбуждена, чтобы заснуть.
— Я и не собираюсь спать, просто полежу спокойно минут пять. Меня очень волнует предстоящая встреча с отцом. К тому же я боюсь проснуться и обнаружить, что все это только прекрасный сон.
Жози порывисто обняла Франческу:
— Спасибо, что взяла меня с собой. Если бы не ты, я бы никогда не узнала, что такое существует на самом деле.
Оставшись одна, Франческа разделась и улеглась на высокую кровать. С четырех сторон к потолку поднимались резные столбики. «Наверняка здесь снятся самые сладкие сны», — подумала она и закрыла глаза.
Ей казалось, будто комнату залил розовый свет. Воспоминания о матери, которые Франческа так долго подавляла, вдруг нахлынули на нее. Когда тебе всего пять лет от роду, ты не в состоянии вникнуть в подробности непонятной трагедии. Сейчас девушка представила себе особняк в Лайфорд-Кэй таким, каким он был в те дни, когда отец еще не начал наезжать с ежегодными визитами на Рождество. Дом с привидениями, увитый виноградной лозой, с запертыми дверьми и с окнами, закрытыми ставнями. Она как бы повернула время вспять, как крутят назад кинопленку. И вот трава ушла в землю, засовы открылись, окна распахнулись, и светлый просторный дом с видом на море ожил. Все снова стало таким, как при жизни ее матери.
Франческа играла в куклы на веранде, покрытой блестящей черно-белой глазурованной плиткой, всецело поглощенная своим занятием. Мать уехала в Венецию, что было вполне обычно. Девочка знала, что она скоро вернется — пройдет по дому своей стремительной походкой, встряхивая огненно-рыжими волосами. При ее появлении засуетятся слуги, а голос отца потеплеет. Однако пока ничто не указывало на возвращение матери.
Одна из служанок чистила плетеную мебель метелочкой из перьев. Внезапно Франческа громко расхохоталась, подражая матери. Кукол она пригласила на вечеринку и учила их сейчас, как надо вести себя. Девочка часто с восхищением наблюдала за матерью с верхней площадки лестницы: Сюзанна затмевала всех гостей.
— Детка, как вы можете смеяться? — в ужасе воскликнула служанка. — Разве вы не знаете, что ваша мама умерла?
Франческа швырнула в служанку куклой и закричала так, будто ее ударили. Ничто не могло заставить девочку забыть эти страшные слова, но семилетняя Жози попыталась утешить подругу, которая была на полтора года младше ее. Она обняла Франческу:
— Ну же, не плачь, слезами горю не поможешь.
— Разве моя мама не вернется? — спросила Франческа.
Чуткая Жози молчала, и Франческа заплакала еще громче. Жалея подругу, Жози тоже разрыдалась.
— Нет! Папа привезет ее домой! — кричала Франческа.
Появилась Марианна, обняла девочек, потом усадила Франческу к себе на колени.
— Дитя мое, даже твой папочка не может вернуть того, кто попал на небеса, — тихо сказала она, избегая прямого разговора о случившемся.
Возможно, она совершила ошибку, ибо три месяца спустя Франческа все еще не верила, что Сюзанны нет. Карло не пришел домой и не рассказал девочке сам о смерти матери, как надеялась Марианна. Глубоко вздохнув, она принялась укачивать Франческу, пытаясь как можно деликатнее растолковать то, что не объяснишь ребенку, ответить девочке на вопросы, на которые нет ответа… Она держала Франческу на руках, пока та не уснула, устав от рыданий.
Франческу разбудил громкий стук. Люстра над кроватью чуть покачивалась от ветерка, отбрасывая на стены солнечные зайчики.
С трудом проснувшись, девушка увидела у дверей Эмилио.
— Ваш отец готов встретиться с вами. Он ждет вас в библиотеке.
Она отпустила дворецкого, не выказав ни радости, ни страха, вызванных его словами, и надела единственное платье, казавшееся подобающим для такого случая, хотя и слишком декольтированное, но не очень измятое. Быстро причесавшись, Франческа поспешила в библиотеку.
Карло, стоявший у письменного стола, снял очки и несколько настороженно разглядывал дочь, пока та шла к нему по огромному восточному ковру. Конечно, она похожа на Сюзанну, и это тревожит, но вместе с тем очевидны и различия. Франческа не так уверена в своей красоте, больше стремится угодить, ее стихия — скорее воздух, нежели огонь. Пожалуй, она напоминает хрупкую деву со средневекового гобелена.
При ярком свете, проникающем через высокие окна, ее волосы казались золотым нимбом, а бледно- голубое платье мерцало в лучах солнца, как рябь на поверхности воды. На миг Карло почудилось, что перед ним ребенок, почти девочка, и ему бессознательно захотелось обнять дочь. Но Карло не знал, уместно ли это. Она выросла слишком красивой и, при всей ее неловкости, сейчас уже стала женщиной. Всякий раз, когда он встречался с дочерью, Франческа казалась ему незнакомкой.
— Cara mia[6], как ты доехала?
Карло взял ее руку, тонкую и хрупкую, и невольно сравнил ее со статуей: бледная кожа напомнила своей гладкостью мрамор. Карло почувствовал, что дочь несколько холодно приветствовала его. «Да рада ли она меня видеть? — подумал он. — Вероятно, нет. Франческа, конечно, признательна, что ее пригласили остановиться в палаццо, но рада ли? Нет. Она едва знает меня, ведь я всю жизнь продержал ее вдали от себя».
Карло поцеловал девушку в лоб.
— Ты стала очень красивой женщиной.
— Спасибо, папа.
— Полагаю, тебя утомило долгое путешествие, piccola[7].
— Мы с Жози уже отдохнули, папа.
Карло предложил ей стул у окна. Когда Франческа села, из-под письменного стола выкатился коротконогий бассет-хаунд.
— О, мамина собака!
Едва обронив эти слова, Франческа умолкла, но Карло заметил ее оживление.
— Нет, собака твоей матери давно умерла. Это последний из ее щенков, Тихоня, лучшая из собак,
