Перестав зависеть от тетки, Майкл совершенно изменился. Теперь он редко пил и не посещал некогда любимые им злачные местечки на Бэй-стрит.
— Тебе стоило бы пойти, думаю, леди Джейн очень одиноко, — заметила Франческа. — Обо мне не беспокойся, со мной ничего не случится.
Франческа догадывалась, что леди Джейн чувствует себя покинутой, ибо светские знакомые не заменяют семью. Она, конечно, понимала стремление мужа к независимости, но столь резкое охлаждение к бывшей благодетельнице настораживало Франческу. Она со страхом ждала дня, когда ради спасения компании Майклу придется обратиться к леди Джейн. И такой день наступил.
После того как муж отправился к тетке, Франческа достала альбом с фотографиями и устроилась в своем любимом кресле. С ранних снимков на нее смотрела радостно улыбающаяся круглолицая девочка, сидящая на руках у матери. Когда-то красивого и полного сил отца теперь невозможно было видеть без слез. Дальше шли снимки подросткового периода. На некоторых четырнадцатилетняя Франческа стояла, обнявшись с Жози, почти такая же загорелая, как и ее подруга-мулатка. Здесь же Франческа нашла и снимки самой Жози — в платье с глубоким вырезом и не по размеру большом, позаимствованном у Марианны. В альбоме лежали и фотографии, сделанные на разных вечеринках — в честь Рождества, Пасхи, дней рождения, а также на пикниках и лодочных прогулках. Куда все ушло, что сталось со всеми ними… Глаза Франчески затуманились от слез. Марианна уехала на Гаити, чтобы умереть среди своего народа. Жози. С ней они теперь живут в разных мирах, и вряд ли когда-нибудь их пути пересекутся.
Мысли Франчески вернулись к осенней ночи, когда она увидела Жози на сцене ночного клуба в одеянии из разноцветных шарфов. В тот момент, охваченная яростью, Франческа думала только о словах отца: «Можешь поблагодарить свою подругу Жозефину, это она рассказала мне о твоих свиданиях с американцем».
Она снова опустила взгляд на фотографии, где обе они радостно улыбались, и вспомнила ответ Жози: «Он меня заставил, могла бы догадаться».
Неужели он действительно вынудил ее выдать место тайных встреч? Франческа покачала головой. Какая разница? Все равно Карло рано или поздно узнал бы правду, и ее роман с Джеком закончился бы так же.
Наконец она достала конверт, лежавший в кармашке альбома. Открыв его, Франческа взглянула в голубые глаза Джека Уэстмана, пробежала пальцами по загорелому лицу, словно касалась не глянцевой бумаги фотокарточки, а теплой кожи. Ей живо вспомнился чистый запах его рубашек, и она будто наяву услышала его голос, произносящий ее имя…
Франческа оторвала глаза от фотографий, убеждая себя бросить их в горящий камин, где они превратятся в пепел вместе с воспоминаниями, похороненными в ее сердце. Но она была не в силах уничтожить карточку Джека — так же, как и забыть его.
Франческа закрыла альбом и засунула его на верхнюю полку книжного шкафа.
Прошел час-другой. Она сочла это хорошим признаком, подумав, что леди Джейн решила угостить Майкла ужином. Пока Франческа пришивала оборку к желтому детскому одеяльцу, минул еще один час. Забеспокоившись, она поднялась наверх и посмотрела в окно. Дом леди Джейн казался в лунном свете холодным и суровым. Три окна светились. Позади дома блестела серебристая гладь моря, и на его фоне темное здание напоминало корабль. Франческа инстинктивно прикрыла рукой живот, словно защищая будущего ребенка. Возможно, не стоило отпускать мужа одного просить одолжения у тетки. Им и нужно-то всего ничего: чтобы она порекомендовала компанию Майкла своим знакомым. Теперь Франческа почти не сомневалась, что леди Джейн только и ждала этого визита.
Около полуночи Франческа, направляясь в спальню, услышала нетвердые шаги мужа. Майкл был пьян.
Вздохнув, она пошла к двери. Майкл что-то тихо напевал, прислонившись к стене дома. Увидев жену, он нахмурился.
— Франческа, этот ключ не подходит.
Она взяла его за руку и ввела в дом.
— Конечно, не подходит, ведь это ключ от бунгало. Ты бы не перепутал, если бы не забыл о своем обещании держаться подальше от «Бушмиллз».
— Я выпил всего лишь пару стаканчиков, чтобы доставить удовольствие любимой тетушке. Тебе не о чем волноваться, любовь моя. Завтра я как обычно буду на боевом посту. А теперь помоги-ка мне лечь в постель, без тебя я не справлюсь. — Майкл оперся на Франческу, и она проводила его в спальню.
— Она обещала помочь?
— Да, сказала, что завтра утром у меня за дверью выстроится целая очередь клиентов.
Франческа пожалела, что сомневалась в этой женщине.
— Мне бы хотелось, чтобы она не доводила тебя до такого состояния. Сможешь ли ты работать завтра утром?
— Не волнуйся, ты будешь еще досматривать последний сон, а я уже приготовлю завтрак.
Но это обещание Майкл, разумеется, не сдержал. Франческа разбудила его в девять и начала приводить в нормальное состояние при помощи аспирина и кофе, а потом с большим опозданием отправила на работу. Майкл искренне раскаивался в своем вчерашнем поведении. Однако выяснилось, что его опоздание в офис не имело никакого значения. Друзья леди Джейн так и не постучались в его дверь. А телефон в их доме вообще перестал звонить. Теперь молодоженов избегала не только леди Джейн, но и все ее знакомые.
Впрочем, Франческу это не задевало. Теперь, готовясь стать матерью, она чувствовала себя неуязвимой. Все больше времени молодая женщина проводила дома, обставляя обращенную к морю комнату, предназначенную для детской. Когда внутри нее шевелился ребенок, Франческа со смущением и радостью думала, что это малыш Джека, и ей казалось, будто он возвращается. Даже нарастающее отчаяние Майкла не нарушало ее счастья.
Глава 15
В тот год весна наступила рано. Из-за живой изгороди леди Джейн пристально наблюдала за развитием беременности Франчески. Пожилая дама утратила вкус к развлечениям, и, когда те, кто приезжал на остров лишь на зиму, заперли свои дома и разъехались, леди Джейн с облегчением вздохнула. Остров почему-то стал ей противен. Она подглядывала за Франческой, когда та прогуливалась по саду, то останавливаясь понюхать цветок, то срывая созревший плод. Походка у нее стала тяжелая, но при этом Франческа держалась так, будто вынашивала ребенка от самого Господа Бога.
Леди Джейн понимала, что счастье Франчески — дело ее рук. Она подсунула молодую женщину своему кретину-племяннику как наживку, но Майкл вместо того, чтобы испортить ей жизнь кутежами и распутством, вдруг преобразился. Его преданность жене бесила леди Джейн. Конечно, Майкла, как и прежде, можно было без труда напоить допьяна его любимым «Бушмиллз», что старуха время от времени и делала, но, даже презирая самого себя, он не переставал восхищаться Франческой и хвастаться будущим ребенком, которого, видимо, считал своим.
Майкл рассказал тетке, что у Карло, судя по всему, восстанавливается умственная деятельность. Даже если к нему не вернется речь, теперь уже не за горами день, когда они перевезут графа домой, и тогда у них будет настоящая полная семья. Майкла восхищала возможность иметь не только жену и ребенка, но и отца — гораздо более солидного, чем родной. Но ничего, эта идиллия долго не продлится, уж об этом-то леди Джейн позаботится, когда наступит подходящий момент.
«Какая несправедливость, — размышляла она, стоя в своем розарии, — семья графа Нордоньи процветает и увеличивается, тогда как мой род столь бесславно закончился. Если бы не жена Карло, Сибилла жила бы и по сей день, и у меня были бы и муж, и дочь».
Между тем дочь Сюзанны ничуть не пострадала от этой трагедии и теперь смело шествовала по жизни — точь-в-точь как ее мать — любя, кого хочется, и обманывая самых близких людей.
Солнце поднялось высоко, птицы попрятались от полуденной жары, и в саду все стихло. Леди Джейн
