— Ты звала меня, мама?
Несмотря на то, что мать уже несколько месяцев таяла на глазах дочери, вид Джихан до сих пор приводил в ужас Амиру. Мать похудела, перестала пользоваться косметикой и причесываться, а от ее одежды исходил удушливый запах заношенного белья.
— Звала? Ах, да, правда. Садись, доченька.
Амира послушно села. В последнее время Джихан почти перестала разговаривать, она постоянно сидела у себя в комнате, уставившись в пустоту ничего не выражающим взглядом.
Помолчав, Джихан заговорила.
— Сражаться с мужчиной — значит обречь себя на боль и страдания. Подчиняйся своему мужу и склоняйся перед его волей. Помни это, и ты будешь намного счастливее меня.
— Хорошо, мамочка.
Последовала долгая пауза.
— Времена меняются, как говорит Омар, — прервала молчание женщина. — Меняется и мир. Многие хотят перевести свои часы назад, а я хочу перевести их вперед. Как бы желала я быть сейчас в твоем возрасте. Как бы хотелось мне… да что там говорить?
«Как блуждают ее мысли», — подумала Амира. Состояние матери ухудшалось на глазах. Но что можно было с этим поделать? Бахия утверждала, что ее госпожу обуял злой джинн, и охваченная отчаянием Амира была готова подчас согласиться со служанкой.
Мисс Вандербек, не менее других озабоченная самочувствием Джихан, придерживалась, однако, совершенно другого мнения. В Европе есть врачи, специалисты по лечению как раз таких болезней, какая приключилась с матерью Амиры. Надо во что бы то ни стало пригласить одного из них к Джихан, сколько бы денег он ни запросил. Объяснения мисс Вандербек, касающиеся психологии, звучали для Амиры не меньшей тарабарщиной, чем россказни Бахии о злых джиннах, но все же это было лучше, чем сидеть сложа руки и мучиться от собственного бессилия. И вчера наконец Амира решилась довести предложение мисс Вандербек до сведения отца.
Поначалу Омар нахмурился: он не любил выслушивать советы собственной дочери.
— Я слыхал о таких врачах, — проворчал он, поднявшись. — Но тебе не кажется, что не стоит идти против воли Бога, который держит в руках наши судьбы? — Но, сказав это, отец сразу как-то сник. — Не знаю, не знаю. Я ломаю голову над тем, что делать, но все мои мысли не стоят и самой мелкой песчинки. Кто знает, может, в том, что ты предлагаешь, нет никакого вреда. Я наведу справки.
— Мамочка, давай я расчешу тебя, — предложила Амира, видя, как Джихан перебирает спутанные пряди своих волос.
— Что? Ах да, это было бы очень мило с твоей стороны. Благодарю тебя, Наджла, то есть, прости, Амира.
Дочь тщательно расчесала и заплела в косички волосы матери.
— Ну вот, так намного лучше. Хочешь, я принесу тебе зеркало?
— Нет, я знаю, что у тебя все получилось хорошо. Ну-ка, посмотри! — Джихан разжала кулак и показала дочери вещицу, лежавшую на ладони. — Мой отец подарил это моей матери. Сама не знаю, почему я не показала тебе его раньше.
— Мамочка! Какая прелесть!
На ладони Джихан лежало золотое кольцо с темно-синим, почти черным, сапфиром.
— Его цвет напоминает цвет ночного неба, правда, моя принцесса? Такой же темный и глубокий. И посмотри, вот видна звездочка — одна-единственная. Ты видишь?
— Да. Как она красива!
— Это кольцо твое. Оно все равно перейдет к тебе.
— Мамочка, о чем ты говоришь? Это твое кольцо, и оно должно быть у тебя. У меня впереди еще столько лет…
— Нет, я уже перевела свои часы вперед. Это твое кольцо.
Джихан почти развеселилась, когда после бурных протестов Амира все же согласилась принять кольцо. Джихан помылась и переоделась в чистые одежды и даже попросила Амиру сделать ей макияж.
— Сделай меня снова красавицей, — сказала мать с коротким смешком.
— Ты у меня всегда красавица, мамочка.
Этой ночью, ожидая прихода сна, Амира надеялась, что у матери миновал кризис. Но все же ей очень хотелось, чтобы в эти часы Малик был рядом. Интересно, получил ли он ее письмо? Амира представила себе, как брат, не находя себе места, меряет шагами свою комнату где-то в далекой Франции. «Может быть, она преувеличивает? — подумала Амира. — Надо завтра написать Малику еще одно письмо, успокоить брата».
Среди ночи девушка проснулась — у ее постели стояла Джихан.
— Мама? Что-то случилось?
— Нет, моя радость. Я просто пошла налить в кувшин воды — не беспокоить же Бахию по таким пустякам — и решила заглянуть к тебе и пожелать спокойной ночи. Но ты уже уснула.
— Но ведь уже очень поздно, правда?
— Поздно? Да, пожалуй, так оно и есть. Спокойной ночи, моя маленькая принцесса.
— Мамочка, хочешь я посижу с тобой?
— Нет. Нет, моя радость. Спокойной тебе ночи.
— Спокойной ночи, мамочка.
Проснулась Амира еще затемно и в первый момент решила, что у ее постели снова стоит Джихан. Но то была тетя Наджла.
— Ты проснулась, девочка? О, дитя мое, случилось страшное. Амира, твоя мама умерла.
Дом был полон женщин в черном — тетки, двоюродные сестры и золовки толпились на женской половине. Никто не сказал Амире, что именно случилось, но девушка услышала, как в мужской половине кто-то проклинал доктора и его дьявольские таблетки, а с кухни донесся голос Наджлы, говорившей, что Джихан поступила нехорошо, покинув свою дочь.
— Нет! — закричала Амира. — Она никогда не поступала нехорошо! Что она сделала плохого? Скажите же мне!
Женщины в черном, качая головами, зашушукались за ее спиной.
— Как это ужасно. Бедное дитя, — пробормотала одна из них, но Амира чувствовала, что они шокированы тем неуважением, которое она проявила по отношению к тетке.
— Прости меня, — сказала Амира и упала в объятия Наджлы.
Женщины приготовили тело Джихан к погребению, которое, согласно обычаю, должно было состояться в тот же день. Они обмыли покойницу и завернули ее в белое полотно. В последний раз взглянула Амира в лицо своей матери, прежде чем его скрыла равнодушная тень. Усталость и печаль, так старившие Джихан в последние месяцы ее жизни, исчезли. Лицо умершей было юным и прекрасным, как в тот день, когда в Клубе верховой езды сам король обратил внимание на Джихан.
В этот миг Амира не смогла сдержать слез.
— Мамочка! Проснись, не оставляй меня одну! Пожалуйста!
— Остановите ее! Остановите эту бесстыжую девчонку! — Тетя Наджла, схватив Амиру за плечи, оттащила ее от покойницы. — Разве ты не знаешь, что твоя мать в раю? Не смей смущать ее счастье своими слезами.
Амира знала, что нельзя плакать по мертвым, но не могла остановиться.
В холле послышался шум, и в комнату вбежала Бахия.
— Маленькая госпожа, твой брат…
За спиной служанки стоял потрясенный Малик.
— Я получил твое письмо, — сказал он, — и вылетел первым же самолетом. Я…
Он замолчал. Брат и сестра понимали, что им нечего сказать друг другу.
