по тридцать пять.
— Как я понимаю, у нас какие-то проблемы? — Судя по снисходительной усмешке, сам Камерон не считал эти проблемы слишком серьезными.
— Да, у нас проблемы, — без улыбки ответила Дженна. — И я пришла для того, чтобы мы смогли избежать их в будущем.
— Но позвольте, — вмешалась Каролина. — Мне кажется, ваш сын ударил нашего первым.
— Если это так, то он неправ и извинится. Но насколько я знаю, Джош первым оскорбительно отозвался о происхождении Карима, о его этническом происхождении. Это недопустимо. Думаю, вы согласны со мной?
Камерон Чендлер кивнул.
— Конечно, согласны. К сожалению, мальчишки всегда останутся мальчишками. Джош, иди сюда!
Парень был на несколько дюймов выше Карима и фунтов на двадцать тяжелее. У Джоша была разбита верхняя губа.
Камерон взял бразды правления в свои руки. Задав несколько жестких вопросов, он быстро выяснил истинную причину ссоры, велел мальчикам пожать друг другу руки и забыть о происшествии. Дженна была внутренне не согласна с подобным способом улаживаний ссоры, но, как ни удивительно, он сработал.
— Пойдем, побросаем по корзине, — предложил Кариму Джош.
— Пойдем. Мама, можно?
— Только недолго.
Мальчишки бегом покинули компанию взрослых. Проблема была решена, и Дженна с удовольствием приняла предложение Каролины выпить по чашке кофе. Камерон присоединился к женщинам со стаканом виски.
Чендлеры не слишком любопытствовали, но Дженна, к своему удивлению, очень скоро выложила им вымышленную историю своей жизни, которая, не раз отрепетированная в малейших деталях, выглядела очень и очень правдоподобно. Хозяев можно было практически ни о чем не расспрашивать: при первом же взгляде на них становилось ясно, что они происходят от старожилов Бостона. Камерон работал в инвестиционном банке, Каролина посвящала почти все свое время теннису и благотворительности. Муж был агрессивно-дружелюбен, жена — спокойна и застенчива.
По непроизвольному языку телодвижений Дженна интуитивно ощутила какой-то холодок в отношениях между супругами. Может быть, тому причиной был недавний спор о поведении Джоша?
— Итак, вы психолог, — провозгласил Камерон.
— Да.
— Ну конечно же, — вдруг оживилась Каролина. — Это же вы! Как это я сразу не связала?
— С кем? — В душе Дженны проснулся давний страх.
— Недавно вышла ваша книга, не так ли? — затараторила Каролина. — Я даже хотела ее купить. Где-то я читала о ней очень хороший отзыв. «Древние…
— «Древние цепи». — Дженна облегченно вздохнула. — Если хотите, я подарю вам экземпляр.
Выход книги стал для Дженны приятным сюрпризом. Переработанная докторская диссертация была издана крошечным тиражом в тысячу экземпляров маленькой университетской типографией на Среднем Западе, и пылиться бы ей на полках подобно сотням других научных монографий, если бы не хвалебный отзыв в «Нью-Йорк таймс бук ревю». Уже было продано тридцать тысяч книг и поговаривали о новом тираже.
— Цепи, — произнес Камерон. — Звучит несколько эксцентрично.
— Это правда, но на таком названии настояли издатели.
— О чем ваша книга?
Дженна вздохнула.
— Хронологический аспект в психологическом смысле между мужской доминантностью и женской стратегией выживания в разных культурах.
— Ого! — воскликнул Камерон. — Простите, книга снабжена подстрочным английским переводом?
Дженна рассмеялась.
— Понимаете, это очень трудно объяснить одной фразой. Ну, скажем так: книга о том, как женщина приспосабливается к различным формам дискриминации и жестокому обращению.
— Горячая тема, — согласился Камерон. — Настолько горячая, что я, пожалуй, схожу еще за выпивкой. Вам принести? — Дженна заметила, что к Каролине он не обратился.
— Нет, спасибо. Пожалуй, мне пора, я и так отняла у вас уйму времени.
Чендлеры из вежливости запротестовали, но быстро сдались. Каролина проводила Дженну до ворот. Подружившиеся мальчики играли во дворе в баскетбол. Дженна ничего не понимала в этой игре, но, понаблюдав немного, разобралась, что Джош пользовался своим преимуществом в росте, которое Карим компенсировал быстротой и ловкостью. От кого мальчик унаследовал способность ко всем этим финтам и уловкам? Мать постаралась унять внезапно охватившую ее дрожь. Вспомнился молниеносный удар ножом в предрассветной Александрии.
По дороге домой Дженна исподволь поглядывала на сына. Любовь и щемящая грусть затопили ее горячей волной. Как быстро растет ее Карим. Только вчера он был еще беспомощным младенцем. Тогда, в первые годы в Америке, они вместе — мать и сын — познавали чуждый им мир. В то время они были настолько близки, насколько могут быть близки два человека. Но теперь между ними начала намечаться пропасть. Уже сейчас в черных таинственных глазах сына проглядывало что-то типично мужское.
Она протянула руку и потрепала Карима по волосам. Улыбаясь, мальчик увернулся от ласки.
Все это было чисто по-американски, словно кадр из рекламного клипа. В аль-Ремале мать не может так обращаться с сыном, достигшим возраста Карима. Но Карим об этом ничего не знал.
Он стал американцем, так же, как она сама стал; почти стопроцентной американкой. Боже, она даже болела за команду «Ред Сокс». По-английски говорила с едва заметным акцентом, да и то с голландским, унаследованным от мисс Вандербек. Карим же говорил как типичный бостонец.
Стопроцентный американский мальчик! Но правильно ли она поступила, в тысячный раз спросила себя Дженна. Она пошла к Чендлерам с твердым намерением отстоять Карима от посягательств на его происхождение, но разве она сама не лишила его происхождения в большей степени, чем это могли сделать оскорбления сверстников? Карим ничего не знал о своей национальности и социальной принадлежности.
Что касается религии, то в Бостоне была мечеть, но Дженна никогда не водила туда Карима.
Она кое-что рассказала ему об исламе, но ровно столько же, сколько и о других религиях. Но в конце концов у Карима были права, данные ему по рождению: он был принц королевской крови, не имеющий, правда, об этом ни малейшего понятия и не знающий, кто его настоящий отец.
Дженна отдала сына в престижную школу, куда его с радостью приняли, так как администрации учебного заведения нужны были учащиеся, представители национальных меньшинств. Сама Дженна понимала, что с ее стороны это была дань воспоминаниям об аристократическом прошлом и юношеским фантазиям. Карим же был начисто лишен каких бы то ни было иллюзий на этот счет.
Когда-нибудь она расскажет мальчику всю правду, поклялась себе Дженна. А пока не стоит терзать себя сомнениями. Что сделано, то сделано. Она поступила так, как должна была поступить.
— Как ты думаешь, малыш, — заговорила она, стараясь стряхнуть с себя паршивое настроение. — Не зайти ли нам в книжный и не купить ли новую мозаику?
Карим разделял ее увлечение складыванием картинок из мелких кусочков картона, и Дженне нравилось, что у нее с сыном одинаковая интеллектуальная направленность — оба любили решать задачи.
— Может быть, мы еще купим пиццу? — радостно подхватил Карим.
— Отличная идея!
Вот так. Пропасть снова закрылась, хотя бы на время. Карим опять стал ее маленьким мальчиком. Они снова вдвоем. Карим и Дженна — против всего мира. Вместе.
