остановился сначала на Старфайер, затем на Сенте и Арни. — Мы здесь сотворили чудо, мы сотворили его своим талантом и трудом. Мы великая команда и создали великий фильм. Вместе мы можем свернуть даже горы. Мы построили новую империю, и все вы, — он широко распахнул руки, охватывая присутствующих, — стали ее частью. Частью нас самих, студии «Омега» и, конечно, «Старфайер». Мы вписали себя в историю.
Собравшиеся зааплодировали, Даймонд дождался, когда смолкнут овации, и торжественно продолжал:
— У меня хорошие новости, но я ждал подходящего случая, чтобы сообщить их, и вот момент настал. — Он набрал в легкие побольше воздуха и еще более торжественно провозгласил:
— Мы не остановимся на достигнутом! Мы устремимся к новой цели! В следующем году мы начнем снимать еще один фильм. Я провозглашаю тост за «Старфайер III»!
Даймонд схватил руку Джи Би и высоко ее поднял.
Мало кто из присутствующих, кроме, конечно, американцев, понял смысл его речи, но ее торжественность не оставляла сомнений, поэтому все одобрительно загудели, застучали по столам кулаками и банками из-под пива.
— А сейчас, — произнес Даймонд с торжественностью короля, открывающего бал для своих придворных, — давайте танцевать!
Звукооператор с радостью отбросил в сторону пленки, отобранные Томасом, поставил другие. Многие вышли на танцевальную площадку, цветные пятна света закружились в бешеном ритме, и диско-вечер, который навсегда останется в памяти жителей Ла-Плаиты, начался.
— Идем, Вера, — сказал Сент, предлагая ей руку.
На танцплощадке уже было тесно от желающих танцевать, и Сент прижал Веру к себе. Откладывать дальше было невозможно. Сейчас или никогда. Он целый день твердил, что скажет ей, и выучил свою речь наизусть.
— Так этот танец не танцуют, — прошептала Вера, пытаясь отстраниться от него.
— Ерунда.
Сент забыл о музыке и лишь чувствовал тепло ее тела под шелковой блузкой и тонкие пальцы в своей руке. Даже то, что Дональд так и не приехал, отошло для него на задний план. Он еще сильнее прижал Веру к своей груди, она была сейчас такой худенькой, такой хрупкой. Он знал ее толстой, похудевшей, снова растолстевшей и опять севшей на диету. Словом, видел ее всякую, но что за черт? Он растерял все слова, которые хотел сказать, а ведь какие умные были. Но надо же что-то говорить. Сейчас или никогда, и Сент скороговоркой начал:
— Вера, я не хочу, чтобы ты уезжала в Японию. Я хочу, чтобы ты осталась со мной, вышла за меня замуж, потому что мы с тобой отличные партнеры в работе. Я не хочу терять тебя и… — Господи, зачем он это говорит? — Я люблю тебя, черт возьми.
Сент с облегчением вздохнул и выжидательно посмотрел на Веру.
Вера молчала, ее тело ослабло в его объятиях, девушка боялась поднять на него глаза.
— Вера, можешь ты сказать хоть что-нибудь?
«Может, она не слышала меня? — подумал Сент, и его охватила паника. — А что, если Вера ответит мне отказом?
Господи, что я знаю о ее жизни? Меня никогда не интересовало, что с ней происходит. Я всегда принимал ее как нечто само собой разумеющееся и почему-то решил, что, стоит мне сказать «выходи за меня», она сразу же бросится в мои объятия».
— Я дурак, каких свет не видывал, — сказал Сент. — И понял это только вчера вечером, когда пришел к тебе в каюту и прочел письмо.
— Ты видел мое письмо? — жалобно спросила Вера.
— Я знаю, что не должен был делать этого, но тем не менее сделал. Вера, я люблю тебя. Поверь мне, это правда.
Я всегда тебя любил, просто раньше не осознавал этого. Мне пришлось пройти через многие испытания, чтобы понять это. Какой же я дурак! Ты выйдешь замуж за дурака и бывшего заключенного? Пожалуйста, Вера, скажи «да».
Ему показалось, что девушка ответила, но музыка заглушила ее слова, — Что ты сказала? — спросил он.
Сент потряс ее за плечи, стараясь добиться ответа, но она только произнесла:
— Сент, давай вернемся на место.
— Вик, — сказал Арни, когда Сент и Вера ушли танцевать. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Конечно, Арни, — охотно согласился Даймонд. — Я весь внимание.
— Я знаю, что сейчас неподходящее время, но лучше выложить все сразу, я больше не могу ждать. Так вот относительно нашей команды и прочего. Я выхожу из нее.
Наступило молчание. Улыбка на миг исчезла с лица Даймонда, затем заиграла снова, — Ты прав, сейчас не время для таких разговоров. Ты опустошен и вымотался, как и все мы. Я это прекрасно понимаю. Вот почему я не забил тревогу, когда ты провел ночь с Верой. Мы поговорим обо всем, когда вернемся в Лос- Анджелес.
— Я не могу ждать так долго. Я знаю, что это звучит глупо… Уж если так долго ждал, то могу подождать и еще немного.
— Ты прав, это глупо. Я не хочу слушать тебя, Арни.
— Но тебе придется, я говорю вполне серьезно, это конец. Я не буду принимать участие в «Старфайер III».
Даймонд продолжал улыбаться:
— Не глупи, Арни. Ты заработаешь столько денег, сколько тебе и не снилось. Может, ты получил более выгодное предложение?
— Меня не интересуют эти чертовы деньги и никогда не интересовали.
— В чем же тогда дело?
— Я не считаю себя достаточно хорошим актером…
— А кого бы тебе хотелось играть? Гамлета? Послушай, Арни, может, ты и не Лоуренс Оливье, но как- никак звезда крупной величины.
— Я кое-что придумал, тебе это должно понравиться.
— Ты меня совсем не понимаешь. Если бы я был просто актером, это еще куда ни шло, но мне противно быть секс-символом. Я этого больше не выдержу.
Даймонд задумчиво посмотрел на Арни:
— Теперь вижу, что ты говоришь серьезно.
Выражение лица Даймонда быстро менялось, и через минуту перед Арни сидел совершенно другой человек.
— Понимаю, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что меняешь пол.
От удивления Арни захлопал ресницами.
— Ты все знаешь? — спросил он.
— Конечно, знаю.
— Но откуда?
— С самого того дня, когда ты рассказывал мне о Сенте.
Глаза выдали тебя, Арни, тебе надо быть осторожнее. Все твои мысли можно прочесть по глазам.
Арни на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки.
— Ну что ж, я рад, что ты меня понимаешь. Да, я гей и не стыжусь этого. Во всяком случае, сейчас, — сказал он и более решительно добавил:
— И не собираюсь делать из этого секрета.
Лицо Арни просияло: все оказалось намного проще, чем он думал, но, взглянув на Даймонда, увидел, что тот смотрит на него как на отвратительного уродца, помещенного в колбу с формальдегидом.
— Ты испытываешь к Сенту физическое влечение, не так ли? — продолжал Даймонд, будто вообще не слышал, о чем говорил Арни. — Возможно, по ночам мечтаешь о близости с ним. Должно быть, это очень трудно: мечтать о мужчине, а на экране заниматься любовью с женщиной и делать вид, что ты страстно ее
