спящей? Тогда, если она ему не понравится, он просто уйдет. Жалко, что Тарек ничего не сказал про такой вариант.
Когда открылась ведущая в сад дверь, Алия замерла в шезлонге, словно мертвая. Тарек сказал, что этот человек может дать ей весь мир. Что ж, она готова взять этот мир.
ГОЛЛИВУД
Рас позвонил ровно в полдень, и голос его был взволнованным.
— Кам, у меня для тебя кое-что есть. Сегодня утром я встретился с парнем, который работает в «Лос-Анджелес таймс». Его зовут Якобс, Джим Якобс. Мы с ним вместе оканчивали факультет журналистики в Техасе. Я рассказал ему о тебе, и он согласен сделать материал.
— Обо мне? Я много слышала про Джима Якобса!
— Я рассказал ему, что ты выиграла конкурс на звание самой красивой девушки Англии. Он очень заинтересовался. Надень что-нибудь этакое, но не слишком сексуальное, покажи ножки, только не очень откровенно. Я заеду за тобой в четыре. Договорились?
— Да, замечательно. Я буду готова.
Кам надела одно из платьев, которые привезла с собой из Англии: из белоснежного шелка с крохотными зелеными цветочками. Увидев ее, Рас одобрительно хмыкнул:
— Попала в точку. Мы приедем на десять минут позже Джима. Столик я заказал. Самый лучший. Не зря же я столько лет переплачивал чаевые старине Эдди. А ты выглядишь великолепно.
Джим Якобс наблюдал, как Кам и Рас идут к его столику. Девушка выглядела потрясающе, мужчины не сводили с нее глаз. «Прекрасно, — подумал он. — Она здорово будет смотреться на фоне роскошных цветов и пальм Беверли-Хиллз. Барни подъедет через час и привезет фотоаппарат».
Он поднялся, Рас его представил.
— Не знаю, как насчет Англии, но в Калифорнии вы, безусловно, стали бы первой красавицей, — произнес Джим Якобс, предвкушая успех. Статья должна получиться, он уже чувствовал это.
Кам завоевала его мгновенно. Холодный британский акцент в сочетании с теплой и откровенной заинтересованностью в нем как в мужчине сделали свое дело. Разговор складывался легко; задолго до окончания ужина Джим уже видел свою будущую статью. Эту девушку очень легко цитировать, не то что большинство пустоголовых «звездочек», у которых ему время от времени приходилось брать интервью.
В три часа подъехал Барни. Кам позировала в белом металлическом кресле. Она сидела ровно, почти не сгибаясь.
— Боже, — бормотал Барни, отсняв два ролика пленки, — вы просто чудо! У вас тело — как айсберг! Я уж не говорю про глаза и ноги! Ими можно перевернуть весь мир!
Кам смеялась, Рас одобрительно следил за происходящим.
— Спасибо, Джим, — сказал он. — Ну что, ты доволен? — Рас уже знал ответ на свой вопрос.
— Смотри воскресный выпуск. Для обычного номера она слишком хороша. Потом скажешь, как тебе понравился очерк.
Очерк был помещен в самой середине обзора культурной жизни воскресного выпуска «Тайме». Фотография Кам занимала не меньше трети полосы. Это был потрясающий по красоте портрет женщины, в нем сочетались мощная сексуальность и удивительная утонченность. Через всю страницу шла набранная крупным шрифтом фраза: «Почему самая красивая девушка Англии гниет на фабрике грез Голливуда?»
Джим Якобс превзошел самого себя. «Симпатичных девушек в Голливуде хоть отбавляй. Камиллу Стюарт магнаты киноиндустрии не замечают». Далее он продолжал примерно так: для того чтобы пробиться в современном киноискусстве, молодым талантливым актрисам необходимо заручиться поддержкой больших боссов, что достигается, как правило, через постель. Камилла Стюарт на такое никогда не пойдет. Он даже процитировал Камиллу: «Мне говорили, будто актриса может сделать карьеру исключительно благодаря своей дерзости. Самый дерзкий поступок, который я совершила, заключался в том, что я каждый вечер садилась у телефона и ждала, пока кто-нибудь пригласит меня на обед. Здесь тебя никто не заметит, пока ты не наберешься смелости и не нарушишь установившиеся правила. Я этому так и не научилась». Он задал ей вопрос относительно планов на будущее: намерена ли она остаться в Голливуде или собирается вернуться в Англию сразу же по истечении срока контракта? В ответ Камилла сказала: «Я вернусь в Калифорнию только на главную роль и на гонорар из шести цифр».
Рас пришел в восторг.
— Сработает наверняка! — заявил он Камилле. — Джим Якобс — самый читаемый репортер в городе.
— Статья написана мастерски, — согласилась Кам. — Дело в другом. Съемки этого дурацкого фильма уже заканчиваются, а я понятия не имею, что мне делать дальше. Рас, пойми, я не могу всю жизнь торчать в «Шато»! Я соскучилась по дому, а без тебя вообще бы пропала.
— Не спеши, — успокаивал ее Рас. — Что-нибудь обязательно появится.
«Он всегда прав, — думала Камилла. — Только мне бы очень хотелось, чтобы он больше обо мне заботился». На Дони-драйв у Раса была большая квартира, но Кам быстро почувствовала, что ее там ждут только на ночь. Предложения перебраться насовсем она так и не получила.
Статью Якобса немедленно перепечатала лондонская «Дейли мейл». В тот же день сбылись предсказания Раса, хотя отклики пришли не с той стороны, откуда он ожидал.
Кам ночевала у него, а когда позвонила утром в отель, чтобы узнать, не было ли каких-либо сообщений, оказалось, что всю ночь с интервалом в полчаса ей звонили из Лондона. Звонки поступали от Дэвида Вулфа из корпорации Артура Рэнка-младшего. Когда Кам наконец с ним связалась, он заговорил так, словно знал ее всю жизнь:
— Ну что, моя дорогая Камилла, думаю, вам больше не стоит волноваться по пустякам. Приезжайте и беритесь за настоящую работу. Согласны?
— Что вы имеете в виду? — спросила она. — Из статьи вы должны были понять, что у меня еще не истек срок контракта. Я и так много лишнего наговорила Якобсу.
— Не тревожьтесь, дорогуша, у нас есть роль, причем такая, что о вас узнает весь мир. Картина называется «Смерть в Дельмонико». Вы будете играть невинную беззащитную девушку, которую обвинили в убийстве. Она не видит выхода из этой ужасной ситуации, но, к счастью, в нее влюбляется один журналист и помогает ей выпутаться из неприятной истории. Замечательная роль, чтобы начать карьеру.
Теперь дальше. Мы не можем освободить вас от калифорнийского контракта, об этом вам придется позаботиться самой. Уверен, вы сумеете это сделать. Постарайтесь приехать через две недели. Съемки начинаются первого числа в Шепертоне. Я не вижу необходимости делать пробы, вы уже достаточно хорошо себя зарекомендовали. Одежду подберем за несколько дней. У вас есть агент? Я бы хотел оговорить с ним ваш гонорар и условия работы.
— Агент у меня есть, — ответила Камилла. — Это я сама. Я хочу пятьсот фунтов в неделю, оплату переезда в Англию и контракт на всю картину. В таком случае я смогу приехать через две недели.
На другом конце провода надолго замолчали. Потом раздался смех Дэвида.
— Отлично, девочка. Я как раз читаю то место, где ты говоришь о том, что для актрисы главное — дерзость. Не сомневаюсь, ты пробуешь свои силы и в журналистике. Я закажу билеты на удобный для тебя день. Нашего представителя в Голливуде зовут Билл Зак. Он постарается тебя раскрутить, хотя лучше, чем в этой статье, о тебе сказать трудно. С нетерпением жду, когда мы начнем вместе работать, Камилла.
Дождавшись, когда он повесит трубку, Камилла повернулась к Расу.
— Боже мой, что я делаю? На меня подадут в суд, если я разорву контракт!
— Ты держалась молодцом. На какое-то мгновение мне даже почудилось, что ты — это я.
