Она замолчала, поняв, что мы с Иэном изумленно уставились на нее.
– И где же ты почерпнула эту интересную информацию? – спросил Иэн. Мне казалось, что ты видела Тома только один раз, когда мы оба были с тобой. Или тебе удалось ускользнуть и встретиться с ним за моей спиной, вопреки моему явному нежеланию?
– Нет, папа, я не ускользнула. У тебя нет причин говорить, как средневековый отец. Я знаю, в каких городах они играли, потому что вчера днем случайно встретила на катке их барабанщика.
Мы провели в Сент-Морице одну неделю, и Джинна познакомилась со своим героем в первый же вечер. Иэн согласился пойти в «Альпину», потому что хотел порадовать своего единственного ребенка. Я пошла, чтобы порадовать Иэна. Ситуация забавляла меня, хотя я старалась не показывать это. Внезапное увлечение Джинны… нежелание Иэна уступить даже на йоту… мое полное безразличие к ним обоим. Мне Том МакКиллап показался заурядным, смазливым, полуталантливым молодым человеком, пытающимся добиться успеха в сфере с весьма жесткой конкуренцией. Только и всего. Я не догадывалась о той огромной роли, которую ему было суждено вскоре сыграть в наших жизнях.
Джинна поерзала в кресле и обратилась к отцу.
– Не понимаю, как ты можешь быть таким несправедливым, предубежденным. Ты видел Тома только один раз, в течение трех секунд. Как ты можешь произносить такие резкие суждения?
– А ты видела его на несколько секунд больше, чем я. Как ты могла увлечься человеком, о котором ничего не знаешь?
– Я просто решила, что он… славный, талантливый, искренний. А вчера барабанщик рассказал мне немного об их группе. Он тоже из Эдинбурга. Они все оттуда, папа. Поэтому группа называется «Касл Рок». Это гора, около которой возник Эдинбург, она считается потухшим вулканом. Барабанщик сказал, что это место расположено очень высоко, в нескольких сотнях футов над уровнем море, оттуда открываются прекрасные виды.
Иэн тщательно вытер губы – я видела, как он делает это, на протяжении последних пятнадцати лет. Сегодня он воспользовался салфеткой «Энгадин-отеля» с вышитыми серебристыми буквами, красовавшимися также на полотенцах и простынях – «ЭО». Особенность вышивки заключалась в том, что она блестела, как длинное, скованное льдом озеро, находившееся ниже Энгадинской долины, в юго- восточной Швейцарии.
– Барабанщик случайно не рассказал тебе о происхождении Тома? спросил Иэн. – Чем занимается его отец?
Джинна поставила чашку с «Овомалтином» на блюдце так резко, что оно зазвенело.
– Честное слово, папа, это все, о чем ты способен думать? О деньгах, положении?
– Я считаю такой вопрос вполне разумным и допустимым в данной ситуации.
– Какой ситуации?
– Когда тебе исполнится двадцать один год, ты станешь очень богатой девушкой.
Джинна поняла, что попала в ловушку, выбраться из которой можно было только с помощью лжи. Зная Иэна, располагавшего связями в области частного сыска, она не решилась обмануть его.
– Очень хорошо. – Она театрально вздохнула, словно находилась в безнадежном положении, потому что её не понимал даже родной отец. Слегка побледнев под красивым загаром, она ответила: – Отец Тома владеет баром. Ну, теперь ты удовлетворен?
– Я мог догадаться, – сказал Иэн.
Его собственный загар был светло-бронзовой маской, скрывавшей многие морщины и позволявшей пятидесятидевятилетнему Иэну выглядеть значительно моложе своего возраста. Даже сейчас мой муж оставался красивым, импозантным мужчиной. Я замечала, что женщины смотрят на него на склонах, катке, в бассейне, кафе, ресторане, на площадке для танцев.
Конечно, в «Энгадине» все смотрят на всех – прежде всего чтобы понять, кто перед ними: супербогач, какая-нибудь знаменитость или простой смертный. Но даже хотя люди не могут отнести Иэна к одной из этих категорий, они часто задерживают на нем свои взгляды, когда процесс идентификации заканчивается безуспешно. Они, похоже, чувствуют, что он важная персона. Иэн тоже это ощущает.
Хотя я нахожу его отталкивающим, мне приходится признать, что сейчас он выглядит эффектнее, чем в более молодые годы. Его седеющие светлые волосы, блестящие голубые глаза, отличная осанка и самоуверенный вид оттеняют надменные манеры, которые многим женщинам кажутся неотразимыми. Я видела, что сегодняшний день не был исключением.
Иэн смотрелся великолепно в закрывавшем шею свитере сапфирового цвета и синих, тщательно подогнанных штанах от Богнера. Трехцветная куртка висела на спинке кресла в ожидании момента, когда по окончании завтрака Иэн наденет и застегнет её, чтобы отправиться на манящие склоны. Там он натянет на голову шерстяную вязаную шапочку с козырьком, повидавшую не один горнолыжный сезон в Сент- Морице и явственно демонстрировавшую это.
– Возможно, они – не «Бэй Сити Роллерс» или «Ху», – сказала Джинна отцу, – но и не бедняки. Только в одном Манчестере Том зарабатывал за неделю больше двух тысяч долларов.
– Речь идет не о деньгах, – отозвался Иэн. – Тем более не о деньгах, которые определяются весьма переменчивыми вкусами публики. Поэтому сделай одолжение – избавь меня от вульгарных цифр.
Джинна, проживавшая в стодолларовом номере чуть дальше по коридору от нашего пятисотдолларового «люкса», тотчас ответила отцу:
– Знаю, что ты собираешься сказать, папа. Воспитание. Общественное положение. Хорошая школа. Происхождение. Все такое. Поэтому ты относишься к Тому неодобрительно. Потому что он не принадлежит к высшему классу. К нашему классу.
– Совершенно верно. – Иэн одарил её своей редкой улыбкой. – Теперь, когда ты закончила, давайте отправимся на гостиничном вертолете в Корвиглию. Оттуда мы сможем подняться по канатной дороге в Пиз Нэр и спуститься по восточному склону в Маргунс.
– Если хочешь знать правду, я предпочитаю Гстаад. Как и Дэвид Найвен, – зловещим тоном произнесла
