Оплата ремонтных работ и меблировки квартиры осуществляется якобы из государственных бюджетных средств города…»
Последнюю фразу Кошелев дважды перечитал и подчеркнул, прежде чем вложить бумагу в резательную машинку.
— Валентина Ильинична, — с обычной вежливостью попросил он секретаршу, — пригласите, пожалуйста, Никитина.
Тот вошел сразу, как будто ждал за дверью.
— Присаживайтесь, Вячеслав Александрович, — сказал Кошелев и помолчал, оттягивая время. — Может, вы знаете, кто и зачем затеял стройку на Зверинской.
— Я же вам рассказывал…
— Докладывал, — машинально поправил Кошелев.
— …мне позвонили из департамента — сперва Серов, потом Клименко, что им из мэрии велели: надо сделать квартиру для Кравцова. Смета утверждена, средства мы получили — лежат на счету, проведем их под капремонт теплосетей и косметику, ну, как обычно — где подшпаклевать, где побелить…
— Не помню, — глядя в окно, равнодушно сказал Кошелев.
— Как же…
— Не помню, — уже тверже повторил Кошелев.
— Но ведь Серову звонил сам…
— Остановитесь, Вячеслав Александрович. Мне не важно, кто звонил, прервал Кошелев, — я очень не советую отправлять деньги, пока не будет письменного указания. Ни копейки незаконных расходов, понимаете, ни копейки!
2.16. Вторая осень. Предсмертие
Дни текли монотонно, как капли из крана, который не до конца закрутили. Петр рассчитал, что должно пройти не меньше месяца прежде, чем австрийцы придумают хоть какой-нибудь ответ. Он отсиживал в редакции положенные часы, ходил на пресс-конференции, отписываясь короткими и бесцветными заметками, изредка редактировал статьи всяческих нужных людей, которые — это давно знали во всех редакциях- писать по-русски совсем не умели.
Он почти не общался с сослуживцами. Прежние товарищи его избегали, а новые не заводились. Только Андрей Потапенко к нему не изменился. Он приносил рукописи и забирал готовые материалы. Иногда они даже обсуждали, казалось бы, интересные вещи — например, возможна ли честная журналистика, — но эти разговоры проходили мимо сознания, не задевая и не беспокоя Петра.
— Как-то выйдя утром из дома, Петр неожиданно для себя повернул в другую сторону от редакции. Занимался один из лучших, последних дней бабьего лета. Воздух теплый и свежий, ни одного облака над крышами.
2.17. Это такая окончательная бумажка!
Петр долго обдумывал возможные варианты и в конце концов решил, что правильно отказался замять скандал вокруг Австрийской площади. Судя по всему, его запрос в консульство кого-то серьезно задел. Кого и в какой степени, он даже не мог представить. И продолжал ждать.
Через несколько дней после встречи с Заленсковым Петра пригласили в консульство за ответом. Он снова оказался в маленькой приемной.
— К сожалению, консул не сможет вас принять, он неожиданно и срочно уехал в Австрию, — сказала секретарша, протягивая лист плотной бумаги. Распишитесь вот здесь, пожалуйста.
Ответ оказался коротким:
«Том Х. Вестфельт почетный консул Австрийской республики в Санкт-Петербурге. Господину П.А. Рубашкину- заместителю главного редактора региональной общественно-политической газеты.
Глубокоуважаемый господин Рубашкин!
На вопросы, содержащиеся в Вашем письме, консульство Австрийской республики в Санкт-Петербурге имеет честь сообщить следующее:
— существовала устная договоренность между австрийской стороной в лице советника магистрата г. Вены Ф. Свихалека и мэром г. Санкт-Петербурга г-ном А. Собчаком об оплате работ, произведенных на Австрийской площади;
— до настоящего времени никаких выплат за произведенные работы на банковские счета российской стороны из Австрии не производилось.
Австрийская сторона, придерживаясь своих обязательств об оплате работ по благоустройству Австрийской площади, ждет от Правительства Санкт-Петербурга всех счетов по произведенным работам с тем, чтобы перевод денежных сумм на счет российской стороны состоялся.
Надеемся, что тем самым ответили на Ваши вопросы.
По поручению Консула
С.И.Колесников, зав. канцелярией»1.
Прямо из консульства Петр поехал к Кошелеву. Тот не скрывал нетерпения. Выскочив из-за стола, он взял у Петра бумагу.
— Эту историю можно считать законченной, — усаживаясь, сказал Петр, теперь они заплатят.
— С чего вы взяли? — разочарованно спросил Кошелев. — Сколько я получил таких обещаний, а воз и ныне там.
— Вы не понимаете — это точка. Окончательная точка. Осталось только отправить австрийцам счет, дождаться получения денег и провести пресс-конференцию. Вы же не захотите скрыть от журналистов приятного факта: городской бюджет пополнился двумястами тысячами долларов? — усмехнулся Петр.
— Но почему, почему вы так уверены?
— Это официальный, дипломатический ответ правительства Австрии. И если австрийцы не хотят огласки, — а мы с самого начала рассчитывали именно на это, — то дать нам такой документ, а после не выполнить обязательств… Петр замялся, подыскивая сравнение, — …это значит сдать козырного туза. Или представьте жертву, которая протягивает грабителю пистолет и при этом говорит: «Я отдам деньги, а если передумаю, то, пожалуйста, застрелите меня!»
Петр не стал рассказывать о встрече с Заленсковым, но именно она убедила его, что австрийцы обязательно заплатят.
— Что-то в ваших рассуждениях есть, — сказал Кошелев. — Но в любом случае надо ждать.
— Вы забыли о самом важном — нужно срочно послать счет. Кстати, почему вы раньше этого не сделали?
— Я как-то не задумывался, — признался Кошелев, и Петру понравилась его откровенность.
— Хорошо бы не тянуть, — сказал Петр.
— Петр Андреевич, раз уж вы приняли такое деятельное участие, не помогли бы написать письмо, — попросил Кошелев.
— Помочь — значит написать? — не дожидаясь ответа, Петр взял лист бумаги. — Как зовут бургомистра Вены? Хойпель? Так и напишем: «Господину Михаэлю Хойпелю. Уважаемый господин Хойпель!..»
— Почему бургомистру? — удивился Кошелев.
2.18. Сочтемся после, время ждет!
