О символике на сибирских гербах стоит упомянуть и потому, что Пушкин был знатоком государственных и дворянских гербов и геральдики. Для пополнения знаний в этой сфере он приобретал книги, содержащие описания гербов и смысла геральдической символики.
В письме к К. Ф. Рылееву (май 1825) Пушкин писал: «…Ты напрасно не поправил в 'Олеге' герба России. Древний герб, святый Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега: новейший, двуглавый орел есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III, не прежде…» А в 1834 году поэт записывает: «Гербы наши весьма новы. Оттого в гербе кн(язей) Вяземских, Ржевских пушка…»{13}
Как мы видим из письма, Пушкин понимал исторический смысл геральдики и суть язычества. Гербы и геральдические знаки могли служить ему хорошим подспорьем и дополнительным информационным материалом для его произведений. Возможно, и гербы сибирских городов и царства сибирского дали ему материал для эпизода «Сказки о царе Салтане».
Пушкина (носившего, заметим, звание историографа) интересовали не только история покорения Сибири и экзотические насельники этой «терра инкогнита», но и основы их экономической деятельности. В 1831 году вышла книга Кириллова «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал и привел и оставил неизреченный трудами Петр Великий».
Во 2-м томе книги Пушкина привлекла статистика Сибирской губернии и замечания о «Сибирском царстве и царях сибирских, о которых в истории сибирской, изложенной в 1745 году сентября 1 дня, написано»; Александр Сергеевич писал издателю М. П. Погодину: «Сердечно благодарю Вас и за письмо и за старую СТАТИСТИКУ. (Выделено мною. —
Похоже, Погодин, высылая статистику Пушкину, заранее знал о его пристрастии к такого рода сведениям о Сибири и надеялся доставить ему удовольствие. Не тайна, что в 1826 году Пушкин посылает записку императору Николаю I «О народном образовании». Он пишет о том, что в учебных заведениях разного уровня необходимо ввести предмет «Россиеведение», предлагает ввести кафедры русской истории, законодательства, статистики. Интерес к исследованию какой-либо темы не возникает внезапно и на неподготовленной почве. Багаж знаний по определенной тематике постепенно накапливается у исследователя, пока не выльется в конкретные литературные формы. Но статистика лежит в основе экономики, науки далекой, казалось бы, от литературного творчества. Только не для Пушкина. Пушкин интересовался экономической наукой и даже осмеливался рекомендовать Николаю I обучать дворянскую молодежь политэкономии. И совершенно не случайно появились отнесенные к Егению Онегину строки:
Из анализа текста следует сделать вывод, что и сам автор поэмы был достаточно хорошо знаком с сочинениями великого английского экономиста, если сумел в сжатой поэтической форме точно изложить суть его учения. «Скупой рыцарь» Пушкина не что иное, как сатира на учение меркантилистов. Сама природа и сущность капитала состоит в том, что он постоянно находится в движении: деньги должны приносить деньги, еще большие. По меткому выражению, популярному у политиков, деньги — это кровь экономики. Между тем, припрятывая сокровища, Барон обескровливал тело экономики государства. Собирателю и хранителю мертвых сокровищ противопоставлен потенциальный расточитель сын. Однако расточительство Альбера было бы полезнее для роста производительных сил, чем накопительство Барона, так как в результате денежный капитал неизменно попал бы в руки наиболее предприимчивых. И склонности и намерения Альбера давали надежду, что после смерти отца мертвое богатство отца станет чьими-то «живыми деньгами». Экономика занимала поэта. Как знать, не пошел ли бы он по пути всех видных европейских экономистов, в большинстве своем гуманитариев, и не обогатил ли бы экономическую науку России новыми теориями. Пушкин умел извлекать необходимые сведения даже из самых скучных, на первый взгляд, источников, вроде таможенных тарифов и старой статистики Сибирской губернии. Изучив множество материалов о Сибири, в своей «Сказке о царе Салтане» Пушкин опоэтизировал реально существовавшую в Сибирском царстве экономическую ситуацию, подав ее в привлекательном, доступном даже детскому пониманию, сказочном виде. Будем же ему за это благодарны.
Верста двадцать шестая
За морем царевна есть
Очень труден вопрос об источниках «Сказки о царе Салтане»… Вопрос этот по сию пору остается сложным, хотя и упрощается по необходимости комментаторами.
Традиционная версия происхождения сюжета в вероятном источнике «Сказки» примерно такова: «Художественная переработка в сказку-поэму народной сказки, краткая запись сюжета которой была сделана Пушкиным еще в Кишиневе в 1822 году. В 1824 году он снова, гораздо подробнее, записал его со слов няни. В 1828 году Пушкин начал перелагать эту запись в стихи, но написал только первые четырнадцать стихов, почти совпадающие с окончательным текстом, затем стал набрасывать для себя продолжение ее прозой.
Полностью сказка была написана только в 1831 году (датирована 29 августа) во время своего рода творческого соревнования с В. А. Жуковским, который написал в это время сказки «О спящей царевне» и «О царе Берендее». Любопытно, что сам Пушкин свою «Сказку» серьезным произведением никогда не считал и относился к ней весьма иронически: 3 сентября 1831 года он пишет своему другу П. А. Вяземскому: «…на днях испразнился сказкой в тысячу стихов; другая в брюхе бурчит».
Мнение комментаторов «Сказки» о ее исключительно фольклорном происхождении представляется ошибочным. Действительно, в Михайловской тетради 1824 года есть запись варианта сюжета, совпадающего в деталях с народной сказкой «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре» (записана А. Н. Афанасьевым). Сказка эта близка к пушкинской. Есть в ней и эпизод с тремя девицами, которых подслушал царь, и зверушки, предъявленные царю вместо новорожденного, и мотив зависти старших сестер и их злые дела. В записях Пушкина, сделанных либо по памяти, либо со слов Арины Родионовны, все эти эпизоды, равно как и подробности с бочкой, тоже сохранены.
Пушкин преобразил народную сказку, обогатил ее, наполнил деталями и героями не фольклорного происхождения и которые, вероятно, заимствованы из других источников. О многих из них мы уже упоминали выше, о других еще предстоит сказать.
Центральное место в сюжете «Сказки о царе Салтане» занимает Царевна Лебедь, которая ни в одной из русских сказок не встречается.
А. Гаврилов высказал предположение, что Пушкин заимствовал сюжет о Гвидоне и его матери из античной литературы, в частности из древнегреческого мифа о Персее. Согласно мифу оракул (встречается
