Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

где нам делать совершенно нечего…

– Но пошла?

– Вы захотели – я пошла, приняв обычные меры предосторожности. Мне не хотелось, чтобы тебя сожрали или утащили в свои норы монстры… – издевка в голосе моей подруги достигла крайнего предела вежливости, – в качестве генетического материала.

– Как видишь – ошиблась…

– Хотела бы я так быть в этом уверена. Не допускаешь, что они здесь были, но своевременно сбежали?

– Милые дамы, прекратите, пожалуйста, – с мольбой произнес Удолин. – Я неоднократно видел, чем кончаются подобные споры…

И Ирина, и Лариса дружно рассмеялись. Наверное, профессор четко оттранслировал им картинку бабской склоки, переходящей в классический «бой без правил». Бесспорно, Лариса в таком бою не имела бы ни единого шанса, но поначалу, выйди они на ринг хоть в бальных платьях, хоть в одних кожаных шортах, сторонние зрители растерялись бы – на кого из двух разъяренных красоток делать ставки.

– Брэк, девочки, брэк, – сказал Левашов, великолепно уловивший глубинную суть конфликта, – не за этим собрались. Вернемся – спортзал к вашим услугам. Вы, кстати, давненько спортом не занимались. А нам предстоят сложные времена. Фехтование, рукопашный бой, силовые тренажеры – непременно. Аня в отличие от вас каждый день качается и в бассейне километр проплывает, берите пример…

– Молодая, вот и забавляется, – довольная, что можно сменить тему, ответила Лариса.

– Ты ее намного старше? – оставляя за собой последнее слово, как бы в сторону бросила Ирина.

А и правда, Лариса старше Анны всего на пять лет, только годы эти, как на фронте, один за три.

– Что, попробуем выйти? – прервал дамское противостояние Шульгин, протягивая руку к задвижке входной двери. Карабин он повесил на плечо стволом вниз, но привести его в боевое положение хватит и полусекунды.

– Я бы не советовал, – мягко сказал Удолин. – Выйти, может и выйдем, а войдем ли обратно? Смотрите, снаружи – ни души. И окна не светятся, и даже ветки на деревьях не шевелятся…

– Зато уличные фонари – горят. Тот же самый эффект невключенности, – пояснил Левашов. – А стоит нам включиться, попросту – дверь открыть, жизнь и потечет…

– Давайте действительно не будем, – поддержала профессора Лариса. – Мало нам других забот…

– Мы откроем, а оно ка-ак выскочит! – замогильным голосом продолжил Сашка. – Только этого и ждет…

– Кто – оно? – Лариса сделала большие глаза.

– Не оно, а она. Монстра, – пояснил я. – Затаилась там… Пока мы по комнатам бродили.

– Все, все, хватит, пошли обратно, исследователи… – предложила Ирина, а Левашов продолжил:

– Да. Вы возвращаетесь, а мы буквально на полчаса вас оставим, имеется мужской разговор…

Мы вчетвером переместились в одну из комнат, которую Шульгин специально выбрал для предстоящего эксперимента. Здесь – никаких излишеств – прямоугольный стол посередине, четыре деревянных полукресла, шкафы и полки вдоль стен, где в нужный момент может появиться все необходимое.

Суть дела была проста, ничем особенно не отличалась от тех вещей, что мы вместе с Удолиным уже проделывали. В любом случае его мистические опыты казались мне менее опасными, чем прямые, «инструментальные» проникновения в Сеть по методике Замка.

Перед тем как принять окончательное решение о «втором исходе», за рубеж ХХ века, следовало все же выяснить «основополагающий», как любил выражаться В.И. Ленин, «вопрос нашей политической борьбы». Проще – стоит ли огород городить?

Удолин, проведший ночь в размышлениях и составлении подходящих к случаю магических формул и заклинаний, утром сообщил нам, что придумал совершенно блестящий план. Достаточно «развернуть в N- мерном эфирном пространстве определенные структуры матрицы Александра, чтобы выяснить степень материальности самой идеи присутствия так называемых дуггуров в пределах Главной исторической последовательности. Тот факт, что они достаточно убедительно проявили себя в предъявленных нашему вниманию эпизодах, никаким образом не свидетельствует в пользу их „подлинного“ существования. Необходимым и достаточным доказательством соотнесенности идеи подобной цивилизации с вещным континуумом [72] может явиться осуществившийся непосредственный контакт между нами и ними в некоей среде, которая должна быть эквипотенциальна для всех… э-э… фигурантов…»

На язык сами собой просилась бессмертная фраза: «Хорошо излагает, собака!»

Левашов слушал, сдержанно усмехаясь, а Шульгин довольно грубо прервал плавное течение профессорской мысли:

– Короче! Я так понимаю, вы намереваетесь организовать дружескую встречу заинтересованных сторон на нейтральной территории, где мы и они (если они вообще существуют), должны оказаться в равных условиях. В качестве фантомов, как Ростокин в тринадцатом веке, или – живьем. Верно?

– Если до предела примитивизировать, то приблизительно так, – поджал губы на скаку остановленный Удолин. – Мы прозондируем глубинные уровни вашего бессознательного, оно иллюзиям не подвержено. Если вы на самом деле встретились с дуггурами в мирах, чьи свойства допускают транспонирование до степени вещности, мы постараемся произвести рематериализацию ваших тонких сущностей и наконец-то сможем решить мучающую вас загадку «изъятой памяти». Меня она тоже весьма занимает. Мы ведь столкнулись с единственным за годы нашего плодотворного сотрудничества случаем столь избирательной ретроградной амнезии после выхода в астрал.

Вернувшись к точке ее возникновения, мы сможем выяснить, кто, зачем и как это сделал, но и не только! Я очень надеюсь, что удастся попутно разобраться с феноменом возникновения и функционирования столь странного межвидового симбиоза высших гоминидов «ин виво»…

– Если это симбиоз, а не обычное рабовладение, – вставил Левашов.

– Или одомашнивание, – продолжил я.

– В данный момент это не имеет принципиального значения, – огрызнулся Удолин. Мы ему мешали. Он охотно предпочел бы более почтительную аудиторию, но тут уж увы…

– В идеале хорошо было бы доставить сюда парочку образцов для изучения и попытки установления контакта на наших условиях, – мечтательно произнес профессор. – Уж мы бы не повторили ошибки наших «союзников»…

Да, в масштабности замыслов профессору не откажешь. А там кто его знает, вдруг да удастся выдернуть оттуда языка. Чем мы хуже фронтовых разведчиков? Потом допрос третьей степени с ментальной вивисекцией…

– Что же, давай, Константин Васильевич, попробуем отсюда мои мозги провентилировать, – согласился Сашка. – Посторонних влияний никаких не чувствуете, магических полей и прочего?

Удолин отрицательно помотал головой, указал на стол, характерным образом щелкнул пальцами.

Сашка понимающе кивнул, достал из ближайшего шкафчика и выставил на стол необходимый профессору продукт, освобождающий дух от цепей обыденности.

– Итак, наша цель, – начал он тоном медицинского светила, объясняющего студентам цель и ход предстоящей операции, когда пациент уже лежит на столе, лампы включены и ассистенты с инструментами наготове, – вскрыть глубинные слои памяти Александра Ивановича, выяснить, существуют ли в них сведения о том, произошло ли случившееся с ним на самом деле и сохранился ли хотя бы набросок маршрута, способный привести нас к цели. Я понятно объясняю?

– Куда уж, – ответил Шульгин. – И если маршрут этот сохранился, мы придем к исходной точке, во времени и пространстве? В материальном мире?

– Это от самого мира зависит, насколько его психологическая убедительность близка к материальности. Помните, как с Ростокиным получилось?