сознательно и подсознательно, как репортер и в тот день превратитесь в репортера точно так же, как я превратился в Тамбу.
- Возможно, вы правы, - пожал плечами Эрик-сон. - Однако стандарты и этические нормы моей профессии были установлены задолго до того, как я вступил на это поприще. Если я буду их придерживаться, очень мало шансов, что я обрету столь же дурную славу, что и вы. Вспомните, сэр, что вы сами установили ваши собственные стандарты и, следовательно, должны нести на себе всю тяжесть их последствий.
- Я не могу этого отрицать, - признался Тамбу, - ни того, что я сам установил свои стандарты, ни моей ответственности за них. Однако мы сейчас говорим о намерениях и чувстве вины. Хотя на мне лежит клеймо злодея, в течение всей моей карьеры я действовал, как мне казалось, исходя из самых чистых побуждений. И хотя слишком часто результаты оказывались не такими, как мне бы хотелось, все принятые мною решения были направлены на благо других, а не на меня самого и потому соответствовали моим собственным этическим нормам. Это соображение служит для меня тем средством, к которому я всегда прибегаю, когда меня одолевают сомнения или угрызения совести. Есть ли у вас такое же спасительное средство, мистер Эриксон? Можете ли вы утверждать, что за всю вашу карьеру репортера вы. ни разу не обманули чье-либо доверие, ни разу не предали друга и не нарушили данного обещания ради выгодного газетного материала? Что вы никогда не поступались своими принципами ради продвижения по службе? Что вы ни в коем случае не позволяли вашим собственным корыстным интересам возобладать над соображениями нравственности?
Репортер опустил глаза и нахмурился, задумавшись, однако ничего не смог ответить.
- Тогда позвольте мне спросить вас, мистер Эриксон, - заключил Тамбу, - кто же из нас двоих больший негодяй - вы. или я?
