выходит, что все это ничего не значит, если вмешивается прихоть праздного бога. Я строю Тримальхиар, полагая, что это моя единственная сказка и моя сокровенная мечта, а может быть, это вовсе и не я? А я — всего лишь оловянный солдатик из коробки Люитена? Чего на самом деле хочет он, и чего на самом деле хочу я? Что я делаю потому, что хочу, а что — потому, что должен? Кто я, человек или птица? Держишь в руках меч, а он, оказывается, вовсе и не меч, а ангел, и он еще тобою распоряжается. И Могущество, которое на поверку вышло жалкими крохами со стола Люитена. Понимаешь… Я полностью утратил представление о собственной личности. И еще Люитен сказал, что мне не увидеть расцвета Тримальхиара. Он не даст мне много времени, вот почему я так стараюсь, чтобы процесс стал необратимым. Чтобы город не опустел, когда мне придется уйти; чтобы он стал самодостаточным. И все же… это ужасное чувство, Бар, когда знаешь, что работаешь не для себя. Может, Люитен кому-то и нужен, но не таким, как я. Его существование лишает меня свободы.
— Парень, — сказал Бар, — самое лучшее, что ты можешь сделать, это выбросить все это из головы. Все, что от тебя требуется, это глядеть веселее. Ведь ничего же не изменилось, разве что в лучшую сторону. Водопровод пустили, порт функционирует, леди Джейн оснастила здесь уже три корабля и платит по-царски.
— В ущерб себе.
— Зато какая реклама! И в городе, если считать с гномами, уже тысяч пять взрослых жителей. А будет больше. И торговля по реке пошла. И это все — ты.
— Центр города в кошмарном состоянии, — сказал Санди. — Я же не могу заставлять людей работать на строительстве общественных и культурных сооружений, пока бюджет как следует не сформирован, и я не могу с ними расплатиться. Они должны работать, чтобы выжить. Да и… я не могу себе представить, как вести работы на такой высоте. Пенолит хоть и легче камня, но все равно достаточно тяжел.
— Вот об этом и думай, — посоветовал Бар. — А Люитен… Хорошо бы стравить его с каким-нибудь равномогучим конкурентом из другой сказки. Только непонятно, что из этого для всех нас может получиться. Могу порекомендовать привлечь к делу драконов. Я думаю, штук пятьдесят будет достаточно.
— Пятьдесят? — ахнул Санди. — У меня есть только один, и я вовсе не хочу, чтобы он жертвовал для нас здоровьем и личной жизнью.
Бар сидел за пределами освещенного лампой круга, и Санди не мог видеть его легкой хитрой улыбки, отлично маскируемой густой растительностью.
— У Райана, — сказал он, — помнится, были драконьи питомники. После твоей победы нечисть разбежалась, драконы улетели к своим диким сородичам на Драконьи Холмы, а их свистки… Как ты думаешь, где они?
— А куда они могли деться? Наверное, все там же, в Черном Замке.
— Наверное. По праву силы имущество побежденного принадлежит тебе.
— Ох, как не люблю я это право силы!
— Парень, а ты знаешь лучшее лекарство от меланхолии?
— Ну?
— Добротное, полновесное Приключение.
— Путешествие за драконами?
— А почему бы и нет? Со стаей в пятьдесят голов ты тут все отгрохаешь и расчистишь за пару месяцев, они даже проголодаться как следует не успеют. Знай отливай пенолитовые блоки.
— Заманчиво, — сказал Санди. — Ах, как заманчиво. Но что я скажу Сэсс? Она терпеть не может отпускать меня, а я не хочу ввязывать ее в переделки. Люитен настолько изломал меня, что я, наверное, не сумею настоять на своем.
— Я переговорю с ней, — предложил Бар. — Это дело, разумеется, не для хрупких дам.
— Был бы тебе признателен.
Они обменялись тонкими улыбками, и Бар, встав бесшумно и легко, направился к выходу. Саския уже встречала его у дверей кухни.
— Я не хотела подслушивать… — начала она с некоторой агрессивной ноткой.
— Ага, но это получилось само собой, — поддразнил ее Бар. — Это всегда выходит случайно.
— Ты хотя бы вечером оставил его в покое. Он возвращается совершенно измочаленный, ест не глядя, недосыпает…
— Законные претензии любящей жены. Послушай, Сэсс, покой — это именно то, что абсолютно ему противопоказано. Он урабатывается до полусмерти именно потому, что работа не позволяет ему оставаться наедине с невеселыми мыслями, выпивающими из него жизнь.
— Какими такими мыслями? — не на шутку разозлилась Сэсс.
— Сэсс, ему нужно прогуляться.
— Та затея, что вы обсуждали, — спросила Сэсс, — она опасна?
Бар помолчал, разглядывая ее.
— Абсолютно безопасных Приключений не бывает, — наконец сказал он. — Но это же Санди. Он выкарабкается.
— Бар, ты должен понять меня. Не знаю, почему ты помогаешь Санди, но, по-видимому, ты искренне желаешь ему добра. Он не в том состоянии, когда за него можно не беспокоиться. Когда он веселый, азартный, уверенный в себе — да, конечно, тогда я тоже беспокоюсь, но беспокойство мое жутковатое и радостное, потому что тогда я верю в него, в его Силу и его везение. Тогда он — как стрела в полете. А теперь… я не понимаю, что с ним происходит, мне его страшно жаль, и я боюсь, что счастье может изменить ему.
— Предпочитаешь, чтобы он зачах на твоих глазах?
— Что ты несешь?! Я просто не уверена, что ты придумал верное лекарство.
— Хорошо, — сказал Бар с преувеличенным спокойствием. — У кого, как не у тебя, больше всего средств, чтобы заставить его повеселеть? Или ты не очень стараешься?
Сэсс мгновенно покраснела до самых локтей.
— Постараешься тут, — с вызовом ответила она, — когда ты на строительстве выжимаешь его, как тряпку.
— Что для тебя важнее: его душевное, а значит, и физическое здоровье на всю оставшуюся жизнь, или твое душевное спокойствие в течение нескольких недель?
Сэсс, видимо, истощила запасы своего гнева.
— Ты что, — спросила она, видя, как Бар берется за сапоги, собираешься возвращаться в свою палатку? Она же, наверное, мокрая насквозь. Оставайся!
Бар, усмехаясь, отрицательно покачал головой.
— Я этого не понимаю, — сказала Сэсс. — Зачем так издеваться над собой?
— Для меня это не имеет особого значения, — сказал он. — А может, я грехи замаливаю?
Сэсс недоверчиво улыбнулась.
— Палатка не промокает, — сжалившись, объяснил Бар. — И потом, вдруг мне у вас понравится?
Он выскочил за дверь и рысцой, пригибаясь под дождем, побежал обратно, на самый верх, на четвертый ярус, к подножию Замка Клайгель.
— Ты не хочешь, — спросила Сэсс у Санди, паковавшего вещевой мешок, — чтобы на этот раз я сопровождала тебя?
Санди покачал головой, не отрываясь от своего занятия.
— Из всех моих знакомых, — пояснил он, — ты наиболее способна рассеять мое внимание.
— Это упрек или комплимент?
Санди поцелуем объяснил смысл сказанного.
— У нас в семье очень интересно получается, — продолжила через минуту неумолимая Сэсс. — Ты — в одном месте, я — в другом, Солли — в третьем. Случись что-нибудь, и некому прийти на помощь.
Санди, только было вновь склонившийся над мешком, снова поднял голову.
— Разве когда-нибудь я не пришел тебе на выручку? Если у меня получится кое-что из того, что я
