в полутора годах «Книжной Летописи», эти отделы составляют почтенное число в 45 изданий, т. е. более, чем половина книг принадлежит вопросам практической политики того времени, политики связанной с деятельностью наших врагов. Литературу с.-р. и к.-д. всех оттенков, попов, анархистов, меньшевиков всех формаций, белогвардейцев, монархистов, литературу всех инако-мысливших, всех инако-действовавших, так или иначе, вольно или невольно, направлявших свою критику, свои писания, свои воззвания, свою мысль — против рабоче-крестьянского правительства, против коммунистической партии, а потому об’ективно (а часто и суб’ективно) переходившую в явную контрреволюционную литературу, эту литературу Владимир Ильич изучал самым тщательным, подробным образом. Владимир Ильич всегда во всех подробностях хотел знать врага и как истинный стратег не жалел времени на изучение всех позиций противника. Если мы присмотримся ко всем подчеркиваниям отдельных мест в перечнях «содержания» различных сборников и книг им отмеченных, то здесь мы еще более убедимся, с какой остротой и разносторонностью изучал Владимир Ильич все большие и маленькие, теоретические и практические позиции тех, кто вел борьбу против пролетарской диктатуры.
Так, Владимиром Ильичем усиленно отмечен № 986. «Год русской революции (1917–1918 г.г.)», где сосредоточились все выдающиеся писатели, и практические деятели С-р-ов, обрушившиеся под флагом народовластия с критикой на большевиков.
Особо заинтересовывает его № 1444 «Социализация женщин», где В. И. подчеркивает все содержание этой нелепой книжки, наделавшей так много шума за границей. Обращает его внимание № 1712 «За Родину», «Журнал-сборник» правых эс-эров, где «патриотически» завывали Брешковская, Аргунов, Сталинский, Огановский и иже с ними; эти «спасители» любимого отечества, как известно, быстро предали русский народ, ставши провозвестниками и помощниками иностранной капиталистической интервенции.
В социал-демократическом сборнике «Наш Голос» он подчеркивает статьи Валентинова, уместившегося рядом с Кусковой, Львова-Рокиевского, приютившегося под одной обложкой с Мальянтовичем и той же Кусковой. Особенно сильно привлек его внимание пикантный сборник «Народ и Армия», где, как в Ноевом ковчеге, собрались Потресов с Гоцем, Розанов с Верховским, Станкевич с Болдыревым и Пораделовым.
№ 2551, под заманчивым названием «Революционная техника», весь сплошь испещрен пометками Владимира Ильича. Обнаглевшие с.-р. — авантюристы, здесь выпустили для всеобщего сведения все то, что они знали, как организовывать тайные нелегальные типографии, правила конспирации и т. д.
Эс-эры работали здесь целиком на монархистов, на кипевших к нам ненавистью членов союза русского народа.
Злоба и ненависть к партии пролетариата об’единили всех стоявших по ту сторону баррикад.
Также испещряет своими подчеркиваниями Владимир Ильич № 4073, книгу Айхенвальда «Наша революция, ее вожди и ведомые», где такие главы, как «О большевиках», «самоубийство России», «Гогенцоллерн и Бронштейн», «Революционеры-ремесленники», «Конец революционной романтики», обращают его особое внимание.
В №№ 5–8 за февраль 1918 года Владимиром Ильичем отмечен особенно № 364: Богданова. Вопросы социализма.
1) Коллективистический строй.
2) Завтра ли?
3) Программа культуры.
4) Военный коммунизм и государственный капитализм.
5) Государство-коммуна.
6) Идеал и путь. М. 1918. Книгоиздательство Писателей в Москве.
Эта книга, которой Владимир Ильич заинтересовался «особенно», в тексте перечня им отмечена не только нотабеной и не только подчеркнуты, как везде, автор и название книги, но и двумя крупными перпендикулярными чертами на полях. Это об’ясняется тем, что Владимир Ильич особенно чутко следил за литературной деятельностью А. А. Богданова, философскую точку зрения которого он не только не разделял, но жестоко опровергал в своей книге «Материализм и эмпириокритицизм». Ранее этого, еще в 1907 г., Владимир Ильич счел необходимым обратить внимание на философские произведения А. А. Богданова, когда он разбирал его произведения «Эмпириомонизм». Об этом упоминает и Л. Б. Каменев в своем «предисловии ко второму изданию» собрания сочинений В. И. Ленина. Он говорит: «достаточно сказать, что до сих пор не найдены такие ценнейшие работы Владимира Ильича, как его рукописный разбор „Эмпириомонизма“ А. Богданова (1907 г.)» (См. IX стр. предисловия). Когда одно время пропаганда богдановских взглядов, к которым он относился совершенно отрицательно, вновь усилилась, Владимир Ильич тотчас же сказал мне, что он хотел бы, чтоб его книга об эмпириокритицизме была немедленно повторена изданием, что и было сделано.
Отмечен В. И. № 1014, Кропоткин П. Собрание сочинений том. II. Великая Французская революция 1789–1793. Перевод с французского под редакцией автора.
К этой работе великого анархиста Владимир Ильич относился совершенно особенно. Он не раз говорил мне, что считает историю французской революции, написанную П. А. Кропоткиным, лучшей из всех историй французской революции, написанных до сего времени. Он неоднократно высказывал пожелание, чтобы она была напечатана по крайней мере в ста тысячах экземпляров и размещена нашим правительством во все библиотеки нашего союза, начиная с волостных, изб-читален, при фабриках, заводах, во всех военных и морских библиотеках, одним словом решительно везде в как можно большем количестве экземпляров. По просьбе Владимира Ильича мною была составлена смета на отпечатание этой работы П. А. Кропоткина в ста тысячах экземпляров «четким и ясным шрифтом, на хорошей бумаге, хорошо сшитую, в переплетах», — как задал мне задачу Владимир Ильич. К сожалению, тогда в 1919 г., по техническим соображениям, эту задачу осуществить не удалось. Владимир Ильич опять вернулся к этой мысли при свидании его с П. А. Кропоткиным, происшедшем у меня на квартире в моей рабочей комнате, и которое я вскоре полагаю описать подробно. Здесь Владимир Ильич предложил Петру Алексеевичу издать его работу, охарактеризовав ее в самых лучших выражениях и особенно подчеркнув, что роль рабочих и ремесленников автором работы выдвинута на первый план. П. А. Кропоткин не только не возражал против такого широконародного издания, но, видимо, очень обрадовался, не преминув все-таки сказать, что он ставит только одно условие, как анархист — чтобы книга появилась не в государственном издательстве, а в каком угодно другом, лучше всего в кооперативном. Владимир Ильич улыбнулся и сказал:
— Конечно это ваше желание вполне может быть выполнено, раз вы этого хотите, мы издадим ее в совершенно удобной для вас форме.
— Кто мы? Правительство? — заволновался Петр Алексеевич.
— Нет, нет!.. — поспешил успокоить глубокого старца Владимир Ильич, добродушно смеясь и ласково смотря на Петра Алексеевича, — правительство здесь не при чем, у нас есть вольные издательства, просто группы литераторов, культурных работников, занятых просвещением масс.
— Вот это другое дело! — обрадовался Петр Алексеевич, не желавший на старости лет впадать в грехопадение государственника, имеющего какую-либо связь с каким бы то ни было правительством.
— Тогда при таких условиях, я, конечно, соглашусь издавать.
К сожалению, это дело еще до сих пор не сделано, а его надо бы сделать по завету Владимира Ильича и подарить широчайшим рабочим крестьянским массам, в честь и славу великого бунтаря П. А. Кропоткина, ту книгу, которую так высоко ценил, скупой на похвалу и рекомендацию, Владимир Ильич.
Владимир Ильич, руководя в эту эпоху гражданской войной на всех фронтах, на фронте литературном изучал наших классовых врагов, их произведения, устремляя всю свою сосредоточенную волю к единой цели.
Когда Владимир Ильич закончил чтение «Книжной Летописи», он прислал мне записочку такого содержания:
Р.С.Ф.С.Р.
Председатель.
Совета
Народн. Комисс.
