Рим неприятелю.
Солнце еще только подбиралось к полудню, когда армия подступила к Пренесту. Многие, в том числе и сам полководец, бывали в этих местах, а кое-кто из легионеров сам был отсюда родом, поэтому солдаты и командиры с интересом смотрели на открывшуюся им панораму города. Завидев наступающие войска, горожане подняли тревогу. Ворота Пренеста были закрыты, на стенах виднелись вооруженные люди. Красс приказал двум легионам двинуться вперед, полностью окружая город, а сам, по совету Кассия, отправил к воротам Венанция в сопровождении кавалерийской турмы.
— Граждане Пренеста и ты, префект Луций Афраний! — громко прокричал тот. — Я — Деций Марий Венанций, магистерий императора Антемия! Именем императора и Сената требую открыть ворота и впустить в город римскую армию!
В ответ со стен послышалась брань и полетели стрелы — солдаты едва успели закрыть Венанция щитами. Стало ясно, что в городе стоит варварский гарнизон.
Красс, впрочем, не был обескуражен. Предвидя такое развитие событий, на прошлой ночевке он приказал легионерам делать лестницы и теперь войско было готово сходу начать штурм Пренеста. Едва легионы закончили окружение города, как затрубили букцины и легионеры, прикрываясь щитами, бросились на стены сразу со всех сторон. Невысокие, не более двадцати локтей, стены были плохой защитой, да и людей на них явно не хватало. Не прошло и получаса, как манипулы сразу трех легионов ворвались в город. Серьезное сопротивление они встретили лишь у ворот, где засело около сотни хорошо вооруженных варваров под предводительством рыжебородого великана. Но как только стены оказались захвачены, эти варвары были обречены. Сдаваться они однако ж не пожелали, предпочтя плену гибель от пилумов и мечей обозленных легионеров.
Наблюдавший за битвой с небольшого пригорка Красс, едва сопротивление было сломлено, приказал букцинам трубить отход. Хотя перед штурмом трибуны и центурионы получили строгий приказ пресекать грабежи и насилия в отношении граждан Пренеста, разгоряченные битвой солдаты могли и ослушаться командиров, чего допустить нельзя было ни в коем случае. А чтобы приказ был выполнен точно, Красс немедленно ввел в город когорты не участвовавшего в штурме XXIII легиона под командованием Сервилия.
Только два часа минуло с того момента, как в Венанция полетели первые стрелы, а порядок уже был установлен. Посланные легатами контуберналы доложили, что потери незначительны. В схватке у ворот погибли двадцать два легионера, а на стенах всего трое. Варваров было перебито более сотни, несколько десятков были захвачены в плен.
— Ну вот и первая победа, — сказал Красс ни к кому не обращаясь. — Хорошо начать войну хотя бы и малым успехом.
— Мы разметали их как щенков, — заметил Кассий. — Этот сброд не умеет сражаться. Видно нынешние римляне забыли с какого конца держат меч, раз позволили варварам хозяйничать в римских землях.
— Возможно, Кассий, возможно. Но что это там у ворот? Похоже, к нам едут гости.
Сопровождаемые центурией XXIII легиона во главе с военным трибуном, к пригорку шли пять человек в богатых одеждах. И с ними еще один в какой-то серой хламиде. Должно быть депутация знатных горожан.
— Да, это префект Афраний. — Подтвердил Венанций. — И с ним епископ Глицерий. Афраний не особенно набожен, но считается хорошим христианином. Глицерий же совершенный фанатик. Как я слышал, он даже призывал разрушить храм Фортуны в Пренесте, но потом его стали использовать как церковь Святой Богородицы.
— Эээ… О чем ты толкуешь, Венанций? Это служитель какого-то культа? Префект тоже культист?
— Они христиане. Их вера учит, что…
— Расскажешь потом. Мне подобает встретить гостей.
Приблизившись к полководцам, префект и его свита остановились. Вперед вышел трибун:
— Граждане города Пренеста желают выразить тебе, проконсул, свою покорность!
За ним выступил префект. Его жирные щеки заметно тряслись. На шее вздулись вены. От волнения он постоянно облизывал губы, а голос его дрожал.
— Проконсул и триумвир, Марк Лициний Красс! — начал он, явно повторяя слова внушенные ему трибуном. — Пренест благодарит тебя за освобождение от варваров проклятого Рицимера и я, от лица городского Сената и граждан, приглашаю тебя войти в город, дабы разделить со мною трапезу и воспользоваться нашим гостеприимством. То же касается и твоих доблестных воинов.
— Я принимаю твое приглашение, префект Луций Афраний! Однако мы не можем надолго задержаться в городе, долг зовет нас дальше, — добавил он, видя, что префект от страха вот вот лишится чувств.
На лице префекта проступило огромное облегчение.
Красс действительно не собирался задерживаться в Пренесте дольше, чем это необходимо. Но, вместе с тем, не мог побороть искушения посмотреть как теперь выглядят города и познакомиться с римлянами будущей, — нет, теперь уже настоящей, — эпохи. В свое время он несколько раз бывал здесь, — в окрестностях города у него имелась большая вилла, — и запомнил Пренест ухоженным, утопающим в зелени городком, чьи горожане отличались довольно непочтительными манерами и веселым нравом. Теперь все было иначе. Город наполовину опустел. Многие дома стояли брошенными, с тоской взирая пустыми оконными проемами на грязные улицы. Возможно они вспоминали времена расцвета города, которые, увы, давно миновали. Горожан видно не было, должно быть заперлись по домам, ожидая когда же их начнут грабить. Эх, римляне, римляне…
В сопровождении Кассия, Венанция и десятка контуберналов, Красс миновал городскую курию и, следуя за угодливым Афранием и мрачным Глицерием, направился к дому префекта. Здесь их ожидало наскоро приготовленное угощение. Довольно скромное, но проконсул не стал придираться. Его сильно удивили расставленные вокруг стола стулья, на которых полагалось сидеть, вместо того чтобы возлежать на ложе. Но, в конце концов, у каждого времени свой обычай. Гораздо больше его и спутников изумило то, что прежде чем приступить к трапезе, префект и Глицерий, сложив молитвенно руки, долго шептали что-то себе под нос. Красс вспомнил слова Венанция о каком-то культе, которому здесь следуют и только пожал плечами, собираясь отдать должное украшающей стол жареной курице и бокалу с вином. Однако начало обеда испортил Кассий. Видя, что хозяева дома явно совершают какой-то обряд, квестор также решил совершить возлияние в честь Юпитера.
— Да будут боги благосклонны к этому дому! — провозгласил он, плеснув несколько капель вина на пылавший в жаровне огонь.
Префект и епископ уставились на него как на прокаженного.
— Язычники, — процедил Глицерий. — Я так и думал!
Венанций рассмеялся, демонстративно встал и также совершил возлияние.
— Да, епископ, — сказал он. — Доблестный проконсул и его воины верят в отеческих богов. Ты же неспособен думать ни о чем, кроме своего распятого бога.
Глицерий сделал какой-то знак, словно рисуя перед собой невидимый крест и ответил:
— Господь накажет их, если они не обратятся к истинной вере. Тебя же, богохульник, не исправит ничто. Предрекаю — гореть тебе в аду!
— Это мы еще посмотрим, — сказал Венанций, принимаясь за еду, — Думаю я, многое теперь изменится…
Глицерий сложил на груди руки и смотрел прямо перед собой, лицо его окамененело. Красс с сочувствием посмотрел на префекта, тот явно не знал, что делать и перепугался до смерти.
— Довольно, Венанций, — сказал Красс. — Не обижай хозяев. Я вижу, что вас разделяет религиозная вражда, но не стоит омрачать трапезу.
— Но, ты не знаешь всего об этих..
— Я сказал — довольно!
Про себя Красс уже решил при первом же случае подробно расспросить Венанция об этом новом культе. Кажется, он назвал его последователей «христианами». Было похоже, что культ этот ныне широко
