теперь дал волю своему гневу.
— Но ведь все они твердили одно — с севера идут бургунды! Полемий, Венанций, Эвердинг — все одно говорили! Как я мог им не поверить?!
Кассий стоял, невозмутимо сложив на груди руки и, когда Красс в очередной раз пронесся мимо него, попутно пинком опрокинув походный столик, спокойно сказал:
— Возьми себя в руки, проконсул. Ничего страшного не случилось.
Красс остановился и уставился на него.
— Как это не случилось?! Десять тысяч! Десять тысяч солдат остались лежать там! И Октавий… Октавий погиб.
Он потер лоб рукой и присел на ложе.
— Вот сказал и сам не верю. Октавия больше нет. И его легиона тоже. Как это так? Боги! Как вы допустили такое?!
— Я тоже скорблю о них. Но война есть война. И без потерь она не обходится. Даже с гибелью третьего легиона, мы все еще сильнее Эвриха. И сейчас нам надо не оплакивать павших, а думать, как разбить готов.
— Да, ты прав, квестор! — Красс вновь вскочил на ноги и заходил по палатке. — Мы должны показать гнусным варварам, что рано они торжествуют. Должны отомстить за Октавия!
— И мы отомстим. Готов ли ты выслушать меня? Я ведь пришел сюда не для того, чтобы предаваться стенаниям вместе с тобой.
— Ну так и говори! У тебя есть какой-то план?
— Есть.
Кассий аккуратно поставил на место столик, поднял с земли и разложил на нем нарисованную на пергаменте карту местности.
— Смотри. Мы находимся здесь. До Акв Секстиевых, где стоит Эврих, нам осталось два перехода…
— Откуда ты знаешь, что он там стоит? Кто же тогда напал на Октавия?
— Лагерь готов в Аквах Секстиевых обнаружили наши разведчики. Там у него десять-пятнадцать тысяч солдат. Мне представляется, что Эврих разделил свои силы. Он хотел создать впечатление, что вся его армия стоит в городе, тогда как в действительности большая часть его сил двигалась к истокам Дюрантиса, обходя массив Приморских Альп с севера. Там они надеялись перехватить армию, которую мы должны были отрядить против бургундов, если бы поверили ложной информации, которую он нам подбросил. Так и случилось.
— Проклятый варвар! Я прикажу его распять, а затем выставлю его голову на Форуме.
Кассий поморщился.
— Очень хорошо. Но для этого его надо сначала разбить. И если ты все же выслушаешь меня…
— Продолжай. Ты говоришь, у тебя есть план.
— Именно так. Эврих переиграл нас. И мы дорого заплатили за это. Но теперь мы переиграем его. Местное население уже знает, что наша армия вошла в Галлию и здешние жители на нашей стороне. Поэтому теперь мы многое знаем о противнике. Уничтожив Октавия, Эврих должен вновь соединить две части своего войска. А значит, он не станет ждать нас у Акв Секстиевых.
— Что же он станет делать?
— Я думаю, он немедленно снимется с лагеря и двинется навстречу своим главным силам, все также обходя горную цепь с севера, тогда как мы остаемся с юга от нее и, по его разумению, должны продолжать идти вперед к Аквам Секстиевым. Пока мы доберемся туда, пока повернем на север, он успеет соединить две свои армии и перекроет нам путь к Арелату, вынуждая дать бой на удобной для него местности.
— Скорее всего, так и случится. В этой войне негодяй-гот ведет нас так, как ему нужно!
— Ну а зачем нам поступать так, как ему нужно?
— Да потому что выбора у нас нет! И он это знает. Мы должны как можно скорее выйти к осажденному Арелату.
— А вот здесь я с тобою не соглашусь. Мы должны разбить армию готов. А тогда уже можно спокойно идти к Арелату.
— К чему ты клонишь? — раздраженно спросил Красс.
— А вот к чему. Эврих перехитрил сам себя. Сейчас нам ничто не мешает вклиниться между двумя его армиями, разделить их и разбить по частям. Устроим им ту же ловушку, что они устроили Октавию.
Красс уставился на карту, подумал с минуту и щелкнул по ней пальцем.
— Мы не успеем. Ты же сам сказал, они к северу от Приморских Альп. Мы уже миновали проход, через который могли бы перейти горы. Если мы двинемся назад, потеряем два дня, да еще день на сам переход.
Кассий удовлетворенно кивнул.
— Эврих тоже так думает. Но он ошибается. Есть еще один проход на север, и мы сейчас рядом с ним.
— Ты уверен?
— Как в том, что меня зовут Гай Кассий Лонгин. Я слышал о нем еще в детстве. Один клиент моего отца был у Мария центурионом. Он часто рассказывал о боях с тевтонами, тогда Марий воспользовался этим проходом, чтобы избежать окружения. Я вспомнил о нем, и уже нашел несколько местных проводников, готовых провести нашу армию там. Мы двинемся на север и уже через день рассечем силы готов надвое. Вот здесь, между горами и излучиной Дюрантиса мы будем ждать тот корпус, что разбил Октавия. Они столкнутся с нами внезапно и будут разбиты. Ну а затем обратимся против остатков армии Эвриха. Таков мой план. Что скажешь, проконсул?
Глаза Красса заблестели, он радостно прищелкнул языком и хлопнул Кассия по плечу.
— Отлично придумал, квестор! Так мы и поступим. Никто не сможет сказать, что подлый германец сумел обмануть Красса. Выступаем немедленно!
Рев тысяч глоток разорвал тишину заливных лугов Дюрантиса, отражаясь от величественных отрогов Приморских Альп. Впервые за многие годы боевой клич легионов вновь гремел над равнинами Галлии. И вновь, как столетия назад, легионы Республики готовились скрестить мечи с варварами, и солнце сверкало на всеми уже позабытых римских орлах.
Фронт римской армии протянулся на восемь миль, перекрыв готам путь на запад. В центре и на левом фланге развернулись в боевом порядке четыре легиона, на правом фланге, упираясь в предгорные редколесья, стояли три тысячи остготской пехоты и четыре тысячи федератов Одоакра, а еще дальше, укрытая до поры в лесу, тяжелая кавалерия Вилимера. В резерве Красс оставил XXIV-й легион Сисенны, состоявший из опытных ветеранов, а также тысячу букеллариев Вибия Цестия.
Предложенный Кассием маневр блестяще удался, хотя мог и сорваться — армия готов передвигалась быстрее, чем они предполагали, либо была ближе, чем выходило по данным разведки. Переход через горы занял сутки, войско готов подошло к излучине Дюрантиса спустя всего четыре часа после того, как римляне разбили лагерь, так что Красс едва успел построить свои легионы. Это его несколько беспокоило, солдаты еще не успели как следует отдохнуть после ночного марша. Впрочем, готы тоже совершили немалый переход и были утомлены. В этих условиях Красс решил дать бой, полагаясь на численное превосходство и лучшую выучку римской армии. Ждать было не в его интересах — готы могли прикинуть соотношение сил и попытаться уйти, поэтому бить врага надо было сходу.
Объезжая выстроенные к бою когорты, Красс видел, что воинов ободрять не надо, они и так рвутся в битву, горя желание отомстить за погибших товарищей. Вести о гибели третьего легиона уже разошлись по армии, и теперь каждый легионер пылал ненавистью к врагу. Не дожидаясь, пока противник, ошеломленный внезапной встречей с главными силами римлян, которые, как он считал, находятся по ту сторону Альп, полностью развернет свои отряды, Красс приказал трубить наступление.
Мерный грохот повис над полем — шла, четко держа строй, легионная пехота. Поспешно строившиеся готы видели надвигающуюся на них стену щитов, над которой едва виднелись круглые шлемы, но, вдохновленные недавней победой, готы ничуть не испугались. На боевой клич римлян они ответили слитным ревом. Потрясая копьями и мечами, готы ждали только команды, чтобы броситься вперед на врага,
