пушистого сибирского кота.
— А можно было взять кота, у которого шерсть покороче? — недовольно спросил апостол Эрнест. — Эм. Вообще-то мне кота треба для опытов, а не как мягкую игрушку!
Кот опасливо мяукнул.
— Отличный кот, блин! — не согласился Матфей.
— Ладно, — размыслил Эрнест, трогая мочку уха. — Давай хоть такого кота!
Кот был передан в обмен на злато. Апостолы пожали друг другу руки и разошлись.
— Эй, паренек, — обратился Эрнест к коту. — Будем работать с тобой во имя Науки! Станешь подопытным котом! А после опытов я тебя отпущу и дам рекомендацию. У меня есть знакомая пантера… эм, здесь — в Эдеме, и ей нужен детеныш. Я договорюсь с ней, даже не сомневайся!.. — Апостол походу монолога ловко привязал лапы кота к операционному столу. — Для начала надо взять кровь на syphilis! Сейчас разыщем у тебя локтевую вену и возьмем забор…
Кот являлся не просто контрабандным, а ещё и девственным, и поэтому сифилиса у него не могло быть по определению. Априори, — если хотите, апостол! Но. Разве для упертых ученых такие мелочи являются тормозом к действиям? Наверняка нет! И посему кот не стал мяукать, а лишь обреченно вздохнул. Коты тоже умеют вздыхать.
Залысины апостола Владимира азартно блестели от пота. Ангел и Бес наносили друг другу ожесточенные удары на мониторе компьютера! Хряст! Хряст!.. Все кончается, даже борьба между добром и злом, по причине победы в сей борьбе кого-то из… Одна из Сторон проиграла. Владимир явно ожидал, что проиграет другая Сторона. Поэтому он в досаде стукнул кулаком по столу:
— Чтоб тебя!..
Ну как тут не закурить, несмотря на каноны! Теперь точно надо закурить!
Владимир достал носовой платок, промокнул голову. Сунул платок в карман, потянулся, взглянул на видеомонитор — там было пусто, огляделся и прислушался. Никого поблизости не увидев и не услышав — из ящика стола вновь достал пачку «Ангельских». Чиркнув спичкой, прикурил, включил вентилятор. Апостол с наслаждением погрузился в табачный дым и потерял бдительность. Через пару минут эта потеря дала себя знать:
— Покайся! — услышал Владимир над ухом резкий голос.
Апостол подавился дымом от неожиданности. Кашляя, повернул голову. Пробормотал:
— Кто бы сомневался…
Над привратником возвышался человек с очень красивым и приятным лицом. В золотых ботинках.
— Иуда Искариот… — процедил Владимир. — Нехорошо подсматривать, грех, да и только. А?.. — подмигнул апостол.
— Грех во благость не возбраняется, а поощряется, — озвучил Иуда. — Ай-яй-яй! Покайся и выбрось сигарету! Стань свободным от окаянства!
Владимир меланхолично нахмурил бровь и увидел три пути-дороги:
№ 1. Показать праведнику парочку приемов дзюдо. Однако, костылями на недельку можно наградить ангела или святого, а с одним из Двенадцати такое не пройдет. То есть, пройдет, но себе дороже выйдет…
№ 2. Просто отослать Иуду на три известные буквы. Или четыре-пять, — смотря на каком языке отсылать… Но с праведниками надо говорить на их диалекте, диалект «трех известных букв» они понимают плохо…
№ 3. Явить смирение и раскаяние. И праведник, торжествуя, уберется.
Иуда Искариот праведник? Дело в том, что Здесь вещи немножечко другие, чем видятся Там… Эдем — он и есть Эдем, что с него взять.
— Я каюсь, — твердо затушил окурок Владимир.
На том и порешили. Иуда ушел довольный. А сторож Небес занялся уборкой рабочего места — время надо как-то коротать.
— Пой и танцуй, чувак! — попросил приказным тоном апостол Роман. Он сел на диванчик, принял гордую позу. В тоне неприкрытый Пафос. — Я банкую, а ты мне доставляешь удовольствие! Таков расклад, — прозвучал щелчок господскими пальцами.
Апостол Борис изобразил на лице умильную радость, поддернул сценическое платье, и понеслась… Легкая песенка под залихватский танец! Фонограмма-минус. По ходу действия Роман кидал под ноги танцору монеты, хлопал в ладоши, кричал «Брависсимо!».
— Стойте! — вдруг воскликнул свидетель сцены — крепкий старик Николай.
— Что? — апостолы свернули сюжет. — Что не так, чудотворец?..
— Вы не те! Не те вы люди! — напористо заявил Николай-чудотворец. — Напомню, у нас опера «Богач и эстрадная Звизда». Рома наслаждается зрелищем, а Боря зрелище доставляет. Ротшильд и Ла- Скала! Только… нет искомого, а вижу двух клоунов, не боле. РжуНиМагу. Не верю! — дед покинул комнатку и уже из-за порога проорал: — Вы не актеры, а вполне себе фуфло!
Лицедеи грустно посмотрели друг на друга.
— Тоже мне режиссер… — проворчали оба.
— …
На гостевой стул присел человек: маленького роста, плюгавый, с большой головой. В золотом костюме. Апостол Дмитрий — брат Владимира. Почти родной!
— Здрав буде, Владимир!
— Привет, Димка, — Владимир кинул салфетку (коей обтирал мониторы) в угол, сам сел в свое кресло. Улыбнулся. — Рад видеть дорогого малька…
— На себя-то посмотри! — самдуракнул Дмитрий. — Сам ты… — Он суетливо вскочил.
— Знаю, знаю, — резко перебил Владимир. Он хмуро поднялся. — Мы похожи внешне, оба небольшого роста, оба говнистые и все такое. Ты зачем пожаловал, гадости мне глаголить, а?..
Дмитрий не умел перечить брату. Он опустился на свое место и поделился новостью:
— Изволь! Сегодня Благостная Весть!..
— Слыхал, — кивнул Владимир и осклабился. — К чему бы, а?..
— Одно могу сказать, что-то важное…
— Необычайно важное, — подправил Владимир. — Учитывая спешку… Когда мы собирались на Благостную Весть последний раз, а? Лет сто уж прошло.
— Вроде того. Отца Благодатного на пенсию провожали.
Возникла первая пауза. Которая быстренько была нарушена.
— Слушай, брат… Тебе не надоел золотой цвет, а?
— Ты о чём?..
— Почему мы — избранные ученики из числа Двенадцати, должны всегда носить золотую одежду? — Владимир внимательно ощупал рукав своей рубашки. Помял и рассмотрел как полотняное чудо. — У евангелистов свой цвет, у святых свой, Благодатный непременно в сиреневом цвете…
— Таковы традиции, — торжественно изрек Дмитрий. — Каждому рангу присвоен определённый цвет!
— Ты брось! — крикнул Владимир. — Ты это брось! Дурацкая традиция, замечу! И дурак тот, кто её придумал! Не вижу повода для торжества…
Вот так вот — бунт на Небесах может спровоцировать всего-то какой-то там цвет.
— Осторожненько, братишка, — заволновался Дмитрий. Он кинул опасливый взгляд туда-сюда. — Что на тебя нашло?
— Мне надоело выполнять никому не нужные обряды, произносить хвалебные песнопения, петь молитвы, написанные тарабарским языком! У людей на земле цивилизация, а мы забились здесь, как мыши! Всё у нас по старинке! Благодатный глаголет одними библейскими цитатами… Сижу в данной каморе
