33 Буквы

Падают листья, печалится осень:
Увы, сменит золото белая проседь.
Ещё один месяц — спадёт красота,
И вместо нарядов — ветвей нагота.

И сразу настанет унылый ноябрь,
Замёрзнет земля, год совсем станет старым.
Отсюда, наверное, и седина.
Ах, горькая доля! Ах, злая судьба!

23.09.07

Ряды потёртых книжных переплётов…

Ряды потёртых книжных переплётов,
Как лица старых, преданных друзей.
Лишь иногда тяну я руку. — Кто ты?
А!.. Это ты… Ну долгих тебе дней!

И дальше, изнывая от соблазна. —
— Чего же взять? Хочу и то, и то!
Я, видимо, пришёл сюда напрасно:
Ведь я не в силах прочитать всего!

Библиотеки скромные размеры —
— Всего-то комната, средь многих корпусов, —
— Хранят веков исчезнувших шедевры,
Пусть и с балластом вечных дураков.

26.09.07

Покуда мир неправдой жив…

Рин, Ирвир. Вспоминая

Роберта Бёрнса.

Покуда мир неправдой жив,
Куда деваться бедному?
Пусть он работы не бежит,
Нужда — подруга верная!

Припев: Не надо счастья нам потом,
В заоблачной отчизне!
Кто честным кормится трудом,
Достоин лучшей жизни!

Сеньор три шкуры с нас дерёт,
Нас обзывая хамами.
Он золото в казну кладёт,
Но всё оно — кровавое!

Бедняк — крестьянин, иль портной —
— С рассвета — за работой,
А господин, с праздной толпой,
Себя тешит охотой.

Мы трудимся — жнём, или шьём —
— Но всё это — напрасно:
Мы труд сеньорам отдаём,
Нам — голод, им — богатство.

Твердят священники. — Смирись!
Кто кроток — близок Богу.
И лезут, нам сказав. — Молись! —
— Под юбку к нашим жёнам!

Все пьянствуют — король и поп,
Сеньор и даже судьи.
А мы для них — всего лишь скот,
Мы для господ — не люди!