пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем – на встречку…
– Ну так можно еще жевать чего… Тоже спать не дает.
– Ага, вот еду я сутки – и все это время жевать?
– Ну не все время… Можно периодически…
– Периодически – нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна. Снимите что там.
Погромыхиваем на переезде – никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место. Я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна – узнавание моментальное.
Снимать особенно нечего – платформа почти пустая. Десяток зомби стоят или слабо шевелятся. Один совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы, свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.
– Сейчас вывалимся на Волхонское шоссе, по нему прямо до КАДа доберемся.
– Что-то детей много попадается. Зомби с ранцами…
– Школа неподалеку. Видно, этим сильно не повезло. А еще вроде тут психи неподалеку были.
– М-да… С моей колокольни, зомби и так все сумасшедшие…
– Это да…
– А что вы насчет прозектора скажете?
– Тьфу, я его только забывать начал. Что говорить, не приведи господь с таким встречаться. Хуже медведицы с медвежатами… Везет нам пока, холодно у нас. Вот тем, кто на югах, не завидую. Мы еще можем успеть подготовиться. Вот что мне интересно: где наше руководство?
– А не все ли равно?
– То есть?
– Ну раз мы не видим никаких централизованных действий, значит, руководство либо погибло, либо свалило за рубеж, либо в бункере спряталось. Во всех трех случаях нам без разницы, где оно. А Волхонское шоссе скоро?
– Мы на нем. Как влево повернули, так и пошло.
– Действительно прямое. Притормозите! Это что, заправка была?
– Да. Только уже даже не дымится. Наверное, в первый день еще сгорела. Нам тут явно ловить нечего.
На всякий случай сам не знаю зачем снимаю напрочь сгоревшую заправку: несколько ржавых остовов выгоревших легковых машин, обугленные остовы магазинчика и навесов, мне даже кажется, что асфальт тут другой – тоже обгоревший…
– О, «калаш» валяется! – замечает Саша.
– Где? – резко тормозит Семен Семеныч.
– Да вон же, рядом со знаком на выезде. Зря тормозите – тоже сгоревший, одно железо. Закопченное.
– Жаль. «Калаш» по такому времени очень к месту.
– Так у вас же автомат неплохой?
– Это в смысле, что стоит как мой УАЗ? Я бы предпочел АКМ. С боеприпасом. Дробовик – из него по собакам стрелять хорошо.
– Привередливый вы, однако.
– Не привередливый, а практичный.
– Из «калаша» зато по собакам сложнее попасть.
– Это смотря кому. Меня больше пугают живые людоеды и прозекторы переродившиеся…
Некоторое время пилим по прямому как стрела шоссе. Снимать нечего, но как-то неуютно – поля вокруг, едем как муха на скатерти. Впереди появляются домики и коттеджи.
– Володарское. А вот что там за толпа на обочине?
– Сейчас приближу, гляну. Мертвяки. Жрут чего-то.
– Что-то их до хрена.
– Да, человек с полсотни.
– Не человек, доктор. Уже не человек.
– Ну да… Но если я правильно понимаю, там жратвы много, раз им всем усесться есть где. Давайте потихоньку.
– Это зачем? Я и так отлично вижу, что здесь кого-то расстреляли. И автомобилей стоит на обочине много. И тоже в дырках. Опять наши знакомые?
– Вы о ком?
– Да о любителях шашлычков.
– Николаич спрашивает: «Чего встали?» – Это Саша слушает, что ему в рацию говорят.
– Да какое-то место стремное.
– Николаич говорит, что на засаду похоже.
– Да сами видим. Только гнездышко пустое. Они тут раньше были.
– Кто – они?
– Не знаю. Кто автомобили останавливал. К слову, вон там еще трупы валяются.
– Где?
– В проулке и вдоль забора.
– И с другой стороны вон тоже.
– А я б сказал, что это упокоенные лежат.
– С чего бы?
– Грязные и объеденные. И на них неупокоенные внимания не обращают – жрут тех, кто в кювете.
– И то верно.
– Николаич предлагает отъехать метров на пятьдесят.
– Принято.
Через пятьдесят метров встаем и совещаемся, не покидая машин. Не факт, что здесь хамили наши знакомцы. Тут машины припаркованы аккуратно к обочине. Опять же перекресток. Значит, их аккуратно тормозили. Правда, Дима уверен, что машины обнесены, да и стоят сугубо бесполезные в такой момент легковушки. Почему обнесены? Так признаков много. Видно, что в одной тачке из-под капота торчит провод от аккумулятора. В другой неплотно закрыт багажник. Открыты двери. Валяются какие-то явно бывшие в салоне и багажниках вещицы. Короче, Дима-опер зуб готов дать…
Николаич решается на достаточно рискованную эскападу. Он идет вперед, как головной дозор. Мы тянемся сзади – в полукилометре. Если он натыкается на тех, кто тут фильтровал беженцев, то мы подтягиваемся и берем их на мушку, для чего Ильяс и Серега заберутся на фуру. Связь сейчас держим постоянно.
Решение Николаича никак не приятно. Но ехать надо, и колонной переть просто опасно. Может быть, в канаве валяются ограбленные беженцы. А может, и наши знакомцы-людоеды. Ильяс утверждает, что на дороге были гильзы от охотничьих ружей. Ну глаз у него – ватерпас…
Катим, глядя во все глаза. Но пока пейзаж за окнами совершенно привычный – домики, из которых не вьется печной дымок, бестолково торчащие на улочках мертвяки, садоводческие хибарки. И никаких признаков жизни. Автомобилей тоже немного – частью в кюветах…
Мимо тянутся заборы здоровенных гаражных кооперативов. Ворота заперты, на наш шум никто не высовывается.
– Есть контакт! – Саша передает то, что ему говорит Николаич. – Трое мужиков перекрыли дорогу автомобилем. Показывают остановиться и выйти из машины. Николаич сейчас выйдет, но требует поддержку. Принимаем огневиков!
Из подскочившего к нам под бок «жипа» выпрыгивает Серега и шустро вскарабкивается на крышу фуры. Более степенный обычно Ильяс подбегает вприпрыжку, сует свесившемуся сверху Сергею свою «светку» и тоже вскарабкивается наверх, прогремев ботинками по крыльям, капоту и крыше кабины.
Семен Семеныч трогает так мягко, что впору вспомнить отправление экспресса «Красная Москва». Оба
