зомби явно знакомы издавна? У австралийских аборигенов в легендах — тоже злые мертвецы фигугируют и остановить их можно только в голову кидая что-нибудь вроде боевого бумеранга.
— Боевой бумеранг? — удивилась Ирина.
— А это который не возвращается. Если им не попали в цель.
— Тогда что ж это за бумеранг — еще больше удивилась Ирина.
— Боевой — как само собой разумеещееся пояснил вежливый шофер — И к слову и у славян тоже есть живые, то есть ожившие мертвецы, и у германцев тоже такие попадались персоналии. Это все неспроста — пояснил Альба сказанное.
— Я как-то на эту тему не думала. Не до того было — призналась Ирина.
— А я собирался даже книгу писать — несколько смущенно сказал Альба.
— Книгу? Вы — писатель?
— Нет, что вы…
— Жаль, у меня ни одного знакомого писателя не было…
— Еще может кто и подвернется. Но с другой стороны — в той же Библии — несколько человек ожило после смерти, тот же Иисус. И Лазаря он оживил…
— Не, там не то. Там — оживил, то есть не мертвеца поднял мертвым, а жизнь вернул. Реанимировал, вот. Эти-то все — мертвые. Только двигаются и нападают — кивнула Ирина на окошко, за которым как раз мелькнула целая семья — папа, мама и две дочки, тупо стоящие вокруг расхристанного 'Ниссана'.
— Гм… Ну да, верно. И все-таки столько легенд и мифов… Те же вурдалаки у славян. Упыри…
— Эти да. Слыхала. У нас в деревне бабки старые много чего рассказывали. И что зеркальце круглое иметь нельзя, можно мертвяка в дом привадить, и что ночью на кладбище ходить нельзя, особенно когда луна круглая и светит сильно… Но мы ходили, а ничего не случалось.
— Страшно было? — заинтересовался Альба.
— А то ж! — гордо ответила Ирина.
И оба рассмеялись.
— Мне даже то странно — начинает возбужденно Павел Александрович, — что вы вообще этих фамилий не слыхали. Виттманн и Кариус — слыхали, так?
— Ну, слыхал… — признаюсь я.
— Вот видите! А Осадчего — не слыхал!
— Осадчих вообще-то много — заявляет омоновец — у нас в отряде Осадчий есть. Юрка Осадчий…
Музейный работник немного осекается, сбивается с настроя, но очень скоро продолжает с тем же рвением.
— Верно, много. И первый танковый таран танкист Осадчий в Испании совершил, и летчиков много было и артиллеристов. Но вы ж о них даже не слыхали!
— Павел Александрович! У меня, знаете, был сегодня тяжелый день, устал я как упряжка ездовых собак. Ей-ей сейчас ваш обличительный пыл ни к чему. Вот вы назвали три фамилии, так и просветите меня, что я не знаю. А я вам скажу спасибо. И не надо меня укорять. Я-то прекрасно понимаю, что без своей истории мы тоже зомби. Что хочешь можно в башку вложить, свято место пусто не бывает… Что тот же Кариус и показывает. Но ради бога — не кипятитесь, хорошо?
Мой оппонент пыхтит, сопит, но градус накала снижается. Наконец он уже более тихим голосом начинает мне втолковывать.
— Так вот, я вам привел первые попавшиеся примеры. Понимаете, тому же Кариусу с его непрошибаемой броней и пушкой в 88 миллиметров бить издалека советские танки было несложно. И практически безопасно. Это скорее как в тире, нет тут особого героизма, везучесть только, что в итоге жив остался. А про Пегова я сказал потому как вот у него и героизм и мастерство и тонкий расчет был. Он на легком танке Т-70 убил две 'Пантеры'. Представляете?
— Как-то не очень. Я в танках не шибко разбираюсь. (И до чего же мне хочется задать драла, ан некуда!)
— Да все проще простого — Т-70 это танк весом в 9 тонн, габаритами с некрупный легковой автомобиль, два человека экипаж, а 'Пантера' — 44 тонны, почти семь метров в длину, да пять человек экипажа. То есть просто несопоставимые величины. Советская машинка в разы уступала этой немецкой зверюшке во всем. Я уж не говорю, что кошка своей пушкой шила Т-70 со всех направлений и на любой дистанции — до пары километров. А семидесятка могла убить зверюшку только в нижний борт, не дальше пары сотен метров и только во вполне определенные места. Так понятно? Так вот этот младший лейтенант по фамилии Пегов услышал, что танки едут, занял позицию в кустах и две — понимаете — две вражеские машины убил в борт. Снайперски, они и не рыпнулись. Только передняя успела башню повернуть. Не до конца. Пегов по — хирургически точно танки эти убил — словно ему светящейся краской пометили — куда бить своей 45 мм мухобойкой. С пары сотен метров! Зная, что любое попадание в его коробчонку из пантеровой дуры фатально! А вы помните при этом Кариуса!
— Ну спокойнее, Павел Александрович! Все, я уже Пегова навсегда запомнил, честное слово!
— Ага! Тогда и Осадчего будьте любезны запомнить!
— И его запомнил. Он хоть кого таранил-то?
— Своим Т-26 долбанул итальянскую танкетку 'Ансальдо' и скинул ее в овраг. А его танк остался боеспособным.
— Ну танкетка, знаете ли… Да еще и итальянская…
— Так и Т-26 не велика Федора… 8 тонн против трех с половиной итальянских. Но дело-то не в том. Вот если бы немецкий танкист совершил первый таран — нам бы ведь все уши прожужжали, верно? Или английский? Или не приведи бог — американский?
— Ну пожалуй… — соглашаюсь я с очевидным фактом.
— А как наш — так молчок и ни гугу. А ведь те же легкие танки на Курской дуге таранили немецких тяжей, вышибая им ведущие колеса и обездвиживая. Есть на эту тему документы. А ремней безопасности и подушек надувных в танках не было, так что чем спорить — воткнитесь на полном ходу на современной машине в другую тачку — потом расскажете ощущения!
— Это лишнее — решительно заявляет омоновец — я лично против, чтоб лекарь такие эксперименты ставил!
— Ладно, не буду. Был уже печальный опыт, не понравилось. Даже и с подушками — без особой охоты вспоминаю я.
— То-то же! А касаемо Осатюка, вы как родившийся в Ленинграде, должны бы и знать. Тоже в свое время эпизод был куда известный — при прорыве блокады. К тому времени наши навострились таскать танки по льду — вы вот, например, не слыхали, что параллельно 'Дороге жизни', где грузовики гоняли, еще была в сторонке дорожка для тяжеловесов — по которой переправляли тяжелые танки и соответственную артиллерию?
— Не припомню.
— Вот-вот. Так что насчет переправ по льду уже наработки были. И в январе 1943 получалось, что ледок на Неве тонкий и по нему только эти блошки — шеститонные Т-60 и могут проскочить. А для остальных нужно на льду укладывать настил, иначе попроваливаются. А танчик Т-60 еще мельче, чем Т-70, на три тонны легче и пушечка авиационная 20 мм. А без танков пехоте не продвнуться, у немцев-то танки в обороне вплоть до 'Тигров', снесут пехоту контратаками. Потому хоть что-то, хоть легкобронированное — надо сразу же с десантом первой волны пускать. Вот этих блошек и пустили — у немцев эти танки получили характерное прозвище 'неистребимая саранча'. И танк Дмитрия Осатюка как раз очень скоро и отличился — немцы, разумеется, организовали контратаку тремя танками и батальоном пехоты, а командир танковой роты малюток Осатюк, рассчитывая, что его мехвод Иван Макаренков сумеет с задачей справиться — приказал тому танцевать танком на виду у немцев, с тем, чтобы танки эти вывести аккуратно под стволы артиллерийской батареи Петра Романова, которая в кустиках позицию держала. Своей пушчонкой Осатюк немцам мог только краску поцарапать или фары побить, но стрелял все время, чем немцев разозлил и они стали его преследовать, а он мехводу говорил, куда какой ганс стволом метит. По вертящемуся юлой танчику немцы давали раз за разом промахи и в итоге как Осатюк и рассчитывал, встали бортами аккурат
