сильно удивляет. Я такого ни разу не видал.
— Это? Станиоль — как само собой очевидное говорит водитель. Распространяться ему некогда — он объезжает непойми как ухитрившийся лечь на бок посреди дороги бронетранспортер. Никогда такого не видел, машина эта очень устойчивая. Впрочем слыхал, что и Хаммеры переворачиваются. Машина не наша, раскрас ее непривычен глазу, хоть рядом с ней и толпится кучка вооруженного народу, но почему-то мне кажется, что это машина людоедов. Странно, глаз ожидает увидеть что-то непривычно-зловеще, вроде привязанных скелетов и нарисованных черепов, но это просто хорошо знакомый БТР-80, только лежащий на боку и имеющий от этого сиротский вид. Открыты люки. Крышка моторного отсека съехала в сторону, открыв механические внутренности с какой-то круглятиной черной в центре. Вокруг валяется какая-то фигня, мусор, тряпки, коробка ядовито-зеленого цвета, смятая канистра, от которой в стороны замазав жиделью асфальт расползлась черная лужа. Водила резко дергает рулем, объезжая лужицу, под колесом что-то жбонькает гулко и дребезжа отлетает в сторону. На каску наехали, как я вижу. Публика у БТР глядит в нашу сорону, видно узнает, и успокоившись продолжает свою возню. Отмечаю про себя, что у всех на рукавах повязки рыжего цвета. На обочине валяются плашмя два тела в камуфляже тигрового типа, но на них никто внимания не обращает. Значит и впрямь не наши — своих бы уложили аккуратно и головы бы чем-нибудь накрыли. Блестящих полосочек нет на БТР и на трупах, значит позже приехали.
'Нива' плавно тормозит и я вдруг неожиданно для себя обнаруживаю, что мы стоим рядышком с громадиной танка КВ, только узнать махину непросто — она скрыта стеночкой из бетонных блоков и мешков с песком так, что торчит только башня, а саму башню очень сильно изменяет тоненький стволик, задорно и победно торчащий в небо. И мешки в густых дырках. Сильно драные мешки, даже еще песочек из них сыплется тонкими легкими струйками и бетон покоцан пулевыми попаданиями. Вокруг этого странноватого укрепления крупными и мелкими кусками раскидана сетка-рабица, ее словно ктто-то трудолюбивый, но неаккуратный драл.
— Вылезайте, приехали — говорит Чарджер и протягивает мне тряпочку оранжевого цвета.
— Ну а это зачем? — спрашиваю его.
— Нарукавная повязка. До этого у тех, кто штурмовал Ропшу были зеленого цвета. Теперь смена на оранжевые. Чтобы отличать чужих от своих.
— Позвольте, а почему мне ничего не выдали?
— Вашей группе, как и всем остальным из участвующих в операции, их надеть было должно после захвата этого самого танка и ряда похожих действий других групп. Не стоило светиться до того. А потом ваш компаньон от волнения забыл повязки захватить из фургона. Да и поздно стало. Но я надеюсь, что это останется между нами?
— Ну да — говорю я, вылезая из машины и напяливая на задубевший рукав повязку.
Странно, но как-то пощипывает в носу и вроде как глаза начинают чуточку слезиться. Непонятное ощущение. А еще шмонит горелым мясом и паленой шерстью. Я одновременно замечаю два разных предмета — маленький убогий костерок, над которым подвешена жареная крыса и Енота, наблюдающего за нами из-за бетонной баррикады. Он что-то неторопливо жует и вид у него хмурый.
— И здравствуйте! — раздается голос Чарджера.
— И вам того же и туда же — невнятно откликается Енот, поглядывая и по сторонам и на остановившиеся поодаль остальные машины инженерной группы. Видок у Енота еще тот — его словно на свечке закоптили, только физиономия чистая. Когда я подхожу к нему поближе, замечаю, что она словно припудрена чем-то белым. Воняет от Енота кисловатым запахом горелого пороха.
— Что это ты как маркиз какой-то? — спрашиваю я его.
— Ты о чем? — настороженно откликается хромой.
— Физиомордия у тебя чем-то припудрена — поясняю ему.
— Противогаз был здорово тальком присыпан, а кожа потная — нехотя отвечает он.
— Ну, как наши?
— Все живы и здоровы, так что твои коновальские навыки пока без надобности. Есть будешь? — деловито осведомляется Енот. Впрочем, у него всегда деловой вид. Даже когда спит.
— А чем угощаете? — осведомляется подошедший Чарджер.
— Кого чем. Как по штату положено — не очень-то приветливо бурчит хромой. Впрочем инженер и ухом не ведет. Я вижу, что они знакомы, может только шапочно, но точно знакомы.
— И крысятина тоже входит в меню? — иронично замечает инженер, разглядывая унылый костерок.
— А то ж! Вот там это чувак с радио? — прищуривается Енот.
— Это вы про Чечако? Да, он радиоведущий помимо всего прочего — кивает инженер.
— Значит не зря готовил, чуяло сердце и пятая точка. Вы тут руками особенно-то не хватайтесь, слезогон у ментов нажористый оказался, потом будете этими лапами себе глаза тереть. Ладно, залезайте — кивает хромой.
— Погодите, кофе захвачу. Вы кофе будете? — спрашивает он нас.
— Не. Лучше чай — заявляет хромой.
— Чай у меня тоже есть — невозмутимо парирует Чарджер и действительно вытягивает из машины два здоровенных стальных термоса. Я и не заметил, когда он этим запасся.
За кольцевой баррикадой оказывается довольно места до танка, чтобы разойтись двум человекам. Получился такой широкий окопчик между бетонными блоками и танком. Полно насыпано разных гильз и вижу очень много весьма характерных предметов которые даже на мой непросвященный взгляд выглядят как колечки с чеками от гранат. Тут же несколько пустых ящиков, в одной сиротливо завалялись три непонятные штуковины, которые я вижу впервые — судя по колечкам и предохранительным чекам — это тоже, наверное, гранаты. Только выглядят они стремно — словно смесь лампочки, насадки для душа и наконечника вибромассажера, причем из черного не то пластика, не то резины. Брать их в руки как-то боязно. Стоит прислоненная к бетону труба гранатомета 'Муха', но явно стреляная. Здесь же лежит стопка картонных коробок, невзрачных с черной текстом на бежевом картоне, успеваю схватить взглядом только 'ООО Серпуховский МПК' и 'индивидуальный рацион питания'. Верхняя вскрыта и в ней видны консервные банки и какие-то пакетики. Тут же Енотов ресторан — ящик, накрытый чистым белым полотенцем, на нем фляжка, пачка галет и еще какие-то вещички. Правда, первое что замечаю — вермахтовская ложковилка из нержавейки. Инженер аккуратно ставит свои термоса на стол и упруго запрыгивает на корму танка. Ловко у него получается. Хотя с виду и не скажешь — у мужчин его возраста некая округлость фигуры может означать и дряблое бессилие и взрослую матерость. Этот инженер явно из вторых, спортом точно занимается потому забрался на заглядение шустро.
— Эй, куда? — настороженно окликает Енот.
— Впервые могу вот так полазить по редкой модели КВ! Тем более тут все родное, ничего не поменяли, очень интересно — откликается инженер, уже удобно расположившийся на четвереньках и что- то с любопытством разглядывающий в моторном отсеке.
— А куда вы люки подевали с трансмиссионного отделения и с моторного отсека? — любопытствует инженер.
— Не мы — лаконично отвечает недовольный чем-то Енот. При этом он достает странную квадратную металлическую пластинку с вырезами и протягивает ее мне:
— Вон там спирт кусками, делаешь себе спиртовку, греешь консервы. Справишься?
— Как это спиртовку делать? — туплю я, может быть еще и потому, что Чарджер, только что стоявший на корме танка вдруг куда-то девается. Его голос доносится из танка гулко, как из бочки:
— А оригинально придумали сволочи!
При этом башня неожиданно и довольно шустро начинает поворачиваться сначала в одну, потом в другую сторону, ствол пушчонки едет вниз, вверх, потом опять вниз. Хромой брезгливо смотрит на эти забавы, потом резкими короткими движениями гнет металлическую пластинку, так что по вырезам получаются лапки. Молча ставит получившуюся композицию на стол — вне полотенца и тычет пальцем — сюда таблетка спирта, сюда сверху над огоньком — консервная банка для сугрева. Банку я ухитряюсь открыть странноватым консервным ножом. Гречневая каша с мясом. Очень славно. Можно сказать деликатес. Вот только запалить спиртовую таблетку — а там к ней приделано явно что-то этакое зеленое для поджига мне не получается — не работает терка. Тяну спички из мокрого кармана. Ну да, ясно же, что
