— Мам, ты последнее время спишь, как младенец.
— А как спят младенцы? Я что, причмокиваю?
— Нет. Отключаешься в одну минуту.
— Да, что ты? Я смотрю телевизор.
— Что ты видела вчера вечером?
— Не помню.
— Я уже несколько дней захожу к тебе, чтобы выключить телевизор и бра.
— Спасибо.
— Большое пожалуйста.
— А что нужно Лиде?
— Не знаю. Что, в самом деле, ей нужно так рано?
— Мне кажется. Ей не терпится начать разговор о квартире.
— Мам, а что ты думаешь по этому поводу?
— Понимаешь, если бы у тебя были деньги, можно взять у нее половину стоимости, добавить и купить тебе однокомнатную. Или мне.
— А может, ей отдать за половину квартиры?
— Вить, да ты что? Где их, сермяжных, столько набраться?
— Ты имеешь в виду деньги?
— Конечно?
— Это мой вопрос.
— Ну, ты даешь.
— Мама, я взрослый мальчик, самостоятельный. Только не в твоих глазах.
— Почему?
— Не знаю.
На каком-то этапе перед Наташей стал вопрос, который относится ко всем, у кого вырос ребенок. Особенно сын. То, чему была посвящена жизнь, закончилось. Что оставила себе? Что еще было важно, интересно, нужно? Работа? Да. А дальше? Есть вечера, есть выходные дни, есть праздники. Уже не нужно ходить в цирк, театр кукол, планетарий. Уже не нужно заботиться, следить и предупреждать ошибки. То есть не «не нужно», а категорически запрещено. У сына наступил возраст, когда есть непреодолимое желание делать в жизни все самому и ошибки в том числе. Когда нет желания советоваться и, тем более, слушать советы, которые не просил.
Витя, сам того не понимая, оставил маму наедине с одиночеством.
Сначала она бросалась к подругам, друзьям, знакомым с вопросами, душевной растерянностью, надеясь услышать хоть что-нибудь из того, что облегчает душу. Но в ответ слышала: то ничего не значащие разглагольствования о проблемах взрослых детей, то резкую критику в адрес сына. К сожалению, она была небезосновательной. Но мама есть мама. Тут же в душе находились оправдания, объяснения и вспоминались непривлекательные поступки чужих детей.
Конечно, если бы был муж или хотя бы рядом мужчина, которому она нужна, все было бы иначе. Но, увы…
В такие минуты Кирилл, вообще, не вспоминался. Наташа из тех, кому необходимо чувство заботы о другом. Это ее главное времяпрепровождение и смысл жизни. Теперь этого не стало. Вите не нужно. А больше некому.
Этот внутренний, невидимый разрыв, который, конечно же, был естественным продолжением жизни, привел к такому душевному отчаянию, из которого она не видела никакого выхода. То, что было важно, нужно, необходимо, составляло главную цель, гордость в жизни оборвалось так просто и естественно: сын вырос.
Ее молодость прошла в туристических походах, в театрах, концертах. Это было здорово и интересно. Много людей, много мнений, много впечатлений. Но годы брали свое. Обыкновенная усталость от нужной и ненужной информации, от чужой энергетики, особенно, в большом количестве. Желание уединения все чаще посещало Наташу. Конечно, не совсем уединения, а так, чтобы в комнате рядом был сын. В общем-то, он и был в этой комнате рядом. Но только комната рядом была, а его уже рядом не было.
Еще в молодости, пока Витя рос, в любой трудной ситуации она искала выход, начиная с себя. И это, чаще всего, заканчивалось удачей.
В детстве папа ей говорил, что решение любой проблемы нужно начинать с себя.
А как быть сейчас? С чего начинать? С резкой самокритики? Но она ничего не решает в данной ситуации. Быстренько менять времяпрепровождение? То есть, знакомых, собственные интересы и предпочтения? Чушь. Познакомиться с мужчиной: нужным и интересным? Еще большая чушь. Где? В ее возрасте это мог быть, скорее всего, вдовец. Так что, бежать на кладбище в поисках нужного, необходимого, единственного? И утешать, для начала, его горе? Ну уж, это совсем чушь.
У Наташи не выходил из головы один случай. В общем-то, и случаем его нельзя было назвать. Просто, однажды, проходя по двору в направлении своего подъезда, она остановилась: дворовая собака играла со своим щенком, совсем маленьким.
— Интересно, где остальные? — подумала она, — а может, родила одного? Но такое бывает редко. Она так счастлива — эта дворовая собака со своим детенышем.
А потом он уставший уснул, в одно мгновение. А мама, собака мама, свернулась калачиком вокруг спящего ребенка, и охраняла его сон, очень зорко наблюдая за окружающим. В Наташиной душе от этой картины защемило сердце. От нее, от человеческой женщины, этого уже не требовалось. Ее ребенок вырос.
— Ну, что ж, буду тратить деньги и свободное время на путешествия, — подумала Наташа и успокоилась. На время.
Витя стоял в дверях: начищенный, наглаженный, с хорошей прической.
— Господи, глядя на него, не возможно представить, что творится в его комнате, — подумалось ей.
— Мама, пока. Позвонишь, расскажешь о тетушкиных предложениях.
— Ты уже думал на эту тему?
— Какую?
— Квартиры.
— Конечно.
— С кем-нибудь обсуждал?
— Зачем? Мы с тобой сами можем решить.
— Без денег?
— Ну, ты опять «за рыбу грош»! Я же сказал: это мой вопрос.
Он начал раздражаться.
— Хорошо. Позвоню. Что я должна сказать?
— С начала скажи: алло, я люблю тебя.
— Обязательно. А потом?
— А потом в двух словах ее предложения.
— А может, начать с нашего варианта?
— Не надо. Инициатива наказуема. Ты же знаешь: у нее всегда материальные трудности.
— Но ведь, Жанночке тоже нужна квартира?
— Во-первых, у Жанночки есть мама и папа. О ней есть, кому позаботиться
— А во-вторых?
— А во-вторых, будь более последовательна в своих интересах. Все. Пока. Целую.
23
