человечества. Ибо процесс этот начался с «сотворения» мира, то есть свыше пятидесяти веков назад. Он лишь продолжил его современным и немного более изощрённым способам.
Хозяин бережно вернул череп на полку и, вытерев руки носовым платком, поднялся на плоскую крышу, где стоял серебристый диск. Он любовно похлопал по боку верного коня. Благодаря этой технике относительно малочисленная группа с лёгкостью могла надеть намордник на всю планету.
Пожалуй, вскоре придётся реанимировать гипотезу филолога, востоковеда, специалиста по общему языкознанию и мифологии, доктора Фридриха Макса Мюллера. Прожившего семьдесят семь лет и умершего в далёком ныне тысяча девятисотом, и похороненного в Оксфорде. Возможно, тот не так уж и заблуждался, утверждая, что «если говорю «арийцы», то не имею в виду ни кровь, ни кости, ни волосы, ни череп, а подразумеваю лишь тех, кто общается на определённом языке».
Мюллер стал невольным творцом популярной, начиная со второй половины девятнадцатого века, теории. Именно он ввел в оборот новый термин вместо громоздкого «индоевропеец». Одним из первых начал изучать миграцию народов, чем подготовил почву для развития и укрепления идеологии, завладевшей умами миллионов, основанной на понятиях «раса» и «язык».
А о том, что сам был ошарашен неожиданным применением сделанных им предположений, и за двенадцать лет до смерти почти отказался от собственных выводов, никому знать не обязательно. Стране нужны герои и она их получит.
Скоро произойдёт запуск первого космического корабля. Американцам и русским, тратящим значительную часть бюджета на бесполезное вооружение и, благодаря своевременно предпринятым превентивным мерам даже не помышляющим о преодолении гравитации придётся ещё немного потесниться.
Работы по восстановлению потерпевшего крушение галактического гостя, практически закончены. К счастью, производство гравилётов удалось наладить почти сразу. Увы, их мощности было явно недостаточно, для того чтобы преодолеть земное притяжение. А повреждения нанесённые кораблю-матке оказались столь велики, что для воссоздания первоначальной конструкции потребовались многолетние усилия лучших умов, имевшихся в распоряжении Рейха.
Разумеется, если бы хоть кто-то из экипажа выжил, дело бы значительно ускорилось. Но, чего нет, того нет. Да и, в конечном итоге, что значат какие-то пять десятков лет? Ведь современные потомки тевтонов ничуть не похожи на всех остальных. Горемычных недоразвитых заморышей, чьё жалкое существование больше напоминает короткий век бабочки-однодневки.
Глава 28
— Пойми же, милая! — В голосе Александра звучало неподдельное беспокойство. — Всё кончено.
— Я не верю! — Ольга упрямо смотрела в сторону.
Брат обречёно опустил руки.
— И что ты собираешься делать?
— Хочу съездить к нему на могилу.
— С ума сошла?
Саша схватил сестру за плечи и встряхнул так сильно, что у девушки дёрнулась голова.
— А тебе-то что?
— У тебя занятия на носу.
Он старательно заглядывал в заплаканные глаза.
— Во-первых, ещё почти целая неделя. — Возразила она. — А, во-вторых, ты же знаешь. Первые дня сплошная лафа. Так что, если самолётом, то к началу семестра как раз успею.
— Бешеная. — Осуждающе проворчал Саша. — К тому же, кто тебя в N-ск пустит? Сама посуди: Чем ближе к Территориям, тем жёстче контроль.
— Вот ты и организуй. — Насупилась Ольга.
— Счаз-з, размечталась. — Совсем как в детстве огрызнулся парень.
— А не поможешь, всё равно полечу. — Будущая студентка сжала губы в тонкую полоску и опять отвернулась.
— Оль. — Примирительно начал брат. — Ну, подумай… Что это даст? Хорошо, допустим, приедешь в часть. И что? Он же новенький был. И, наверняка, даже познакомиться толком ни с кем не успел. К тому же, не факт, что вообще до границы доберёшься.
— Не твоё дело! — Влюблённая, не успевшая получить положенную долю счастья и уже чувствующая себя вдовой, с досадой хлопнула ладонью по скамейке. — Мне это нужно, и всё!
Лейтенант Васильев пожал плечами. Конечно же, он понимал. И, хорошо зная сестру, нисколько не сомневался, что та непременно что-то отчебучит. Ведь сорвалась же с места и примчалась в Петропавловск, едва успев сдать экзамены. Он уже начинал жалеть о необдуманном поступке, больше похожем на глупость. Нужно было разорвать, сжечь и развеять по ветру проклятую телеграмму. И солгать, что пока ничего не удалось выяснить. Но весть о смерти Ивана настолько выбила из колеи, что он просто не мог ни о чём думать.
Александр вспомнил, как давным-давно, четыре года назад впервые пригласил сокурсника в гости к родителям. Ольга, тогда ещё тринадцатилетняя пигалица, крутилась возле нового товарища и по долгому маминому взгляду, он догадался, что та что-то заподозрила. И вот, Ивана больше нет, а не находящая места сестра выглядит так, словно готова наложить на себя руки.
Ни слова не говоря, Ольга встала и как сомнамбула зашагала прочь.
— Стой! Ты куда?
Вскочив, Саша бросился вдогонку.
— В аэропорт. — Еле слышно прошептала она. — Возьму билет до Куйбышева. А там попробую добиться разрешения.
— Оля! — Александр обогнал упрямицу, преграждая путь. — Ты хоть соображаешь, что несёшь? Он умер! А поплакать, и сходить в церковь ты можешь в любом месте России!
Молодая женщина молча обогнула офицера и, безучастно направилась дальше.
— Подожди! — Васильев схватил девушку за руку, заставляя остановиться. — Едем домой. А завтра я постараюсь разузнать, кого в ближайшие командируют в те края, и прикреплю к какой-нибудь группе.
Ольга механически кивнула и, как заводная кукла двинулась за нервно кусающим губы Александром.
На ужин Саша приготовил пельмени и, с беспокойством наблюдал, как безутешная Ольга, невидящим взором смотрит в стену. Он заварил чай и, налив в чашку, плеснул щедрую порцию сорокаградусного бальзама.
— Выпей.
Она машинально отхлебнула и, закашлялась, отчего на щеках опять заблестели слёзы. Брат мягко заставил опорожнить посуду и, обняв, отвёл несчастную в спальню. Оставалась единственная, надежда, что «утро вечера мудренее».
Ольга всю ночь ворочалась и, едва заслышав шум воды в ванной, тут же выскользнула в коридор.
— Ты не забыл?
Александр тяжело вздохнул. Он-то рассчитывал, что детское желание пройдёт само собой. Испариться, словно предрассветная дымка.
— Оль. — Осторожно начал он.
— Поможешь, или нет? — Требовательно прервала она.
— Да. — Кивнул он и скрылся в комнате.
«Пожалуй, попью чаю в кафе, что находится возле управления». — Решил юноша.
Ибо видеть печальное лицо скорбящей было выше его сил.
На самом деле выписать пропуск не составляло проблемы. Любой, не подозреваемый в государственной измене, мог с лёгкостью получить санкцию на посещение полосы отчуждения. И
