побежал в дом вслед за остальными.
— Девочки там нет.
— Но привели ее именно сюда, — сказал я. — Не стоит лгать, Клавдия. Конгрион предал тебя. Ну, давай, вырывайся, если порежешь горло, то это будет твоя вина.
Она завыла, и я почувствовал, как вибрирует ее горло.
— Если твой повар лжец, то я-то при чем?
— Он не лжет, а говорит правду, Клавдия. Вчера ты послала одного из рабов, занятых на кухне, в мой дом под предлогом торговли, что случалось довольно часто, вот никто его и не заметил. Но на самом деле он пришел, чтобы передать твои указания Конгриону, что тоже случалось часто. Согласно его показаниям, в твои новые планы входило использование яда. Конгриону это не понравилось, он отказывался, а твой человек спорил с ним. В кухне никого не было, Экон находился снаружи, Вифания спала, и они говорили шепотом. Но вдруг они обернулись и увидели Диану, которая стояла возле двери и слушала их разговор.
Они забеспокоились. Конгрион заткнул ей рот, и они оба обвязали ее веревкой. Твой человек пришел с тачкой, туда они ее и положили, а затем твой раб быстро отправился обратно. Мой охранник клялся, что видел его, но мне кажется, он лжет, под страхом наказания, потому что невозможно, чтобы Диана не поднимала никакого шума, даже будучи связанной и лежа в тачке. То, что он приходил, рабы помнили, но, как я уже говорил, не обратили особого внимания, поскольку он был частым гостем. Так что, как видишь, мне все известно. Твой раб был в заговоре с моим поваром! Итак, где она?
— Спроси Конгриона! — прокричала она. — Лжец! Разве ты не понимаешь, что он сотворил нечто ужасное с твоей дочерью, а теперь хочет свалить всю вину на меня! Он все выдумал; как ты можешь подозревать меня?
— Как ты можешь врать мне? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не воткнуть кинжал ей прямо в горло.
— Если ты считаешь, что она здесь, то найди ее. Пожалуйста, ищи сколько угодно, но ее здесь нет. Ничего ты не найдешь.
Я неожиданно понял, что она, очевидно, права. Диану сюда привезли, в этом я не сомневался, но здесь ли она осталась? Нет, Клавдия слишком хитра, чтобы держать ее здесь. Тогда где она? Где она могла спрятать девочку — или ее тело?
В задумчивости я ослабил хватку, и она неожиданно освободилась. Когда я попытался снова схватить ее, она укусила меня за руку. Из дома выбежали Метон с Эконом, но было слишком поздно. Она побежала к своим рабам, и те обступили ее кругом, выставив оружие.
Экон позвал наших рабов.
— Мы их одолеем, папа. Ее рабы завопят и убегут при первой же крови.
— Только попробуй, Гордиан, и я не отвечаю за последствия, — сказала Клавдия, тяжело дыша. — Ты что, в самом деле хочешь кровной вражды Клавдиям?
— Скажи только слово, папа! — крикнул Метон, так сильно сжимая кинжал, что его пальцы побелели.
— Нет, Метон, никакого насилия! Месть подождет. Сейчас важно найти Диану, и, мне кажется, я знаю, где она находится. Экон, оставайся здесь со своими рабами. Следи за Клавдией, чтобы она не сбежала. Метон, садись на лошадь и поезжай за мной.
Клавдия, должно быть, всю жизнь знала про шахту. И ей сразу же пришло в голову это место. Так я убеждал сам себя, пока мы скакали по Кассиановой дороге. На это я надеялся и этого опасался.
Мы проехали мимо тайной тропы. Подъем по ней был бы слишком медленным, а скрываться сейчас мне было ни к чему. Мы открыто въехали на территорию Гнея, поднялись в лес, миновали пастушью хижину, где когда-то жил бедный Форфекс, проехали мимо мрачноватого дома Гнея, где собаки залаяли, чувствуя наше приближение.
Мы доехали до конца дороги, привязали лошадей и продолжили путь пешком. Никто из нас не проронил ни слова. Мы не осмелились поведать друг другу свои мысли вслух.
Поток оказался быстрым и холодным. Вода доходила до колен. Когда я достиг другого берега, ступни мои совсем онемели от холода, но скоро я об этом забыл — мы быстро вскарабкались по склону и подошли ко входу в шахту.
А что, если там ее нет? Сердце мое билось слишком быстро, и я не мог придумать, что же нам следует делать дальше. А что, если она там? Она, конечно, должна выдержать одну ночь, повторял я себе. Там не дует ветер, а без еды день потерпеть можно. Но в каком состоянии они ее оставили, и вдруг она боится темноты? Вдруг она отправилась погулять и упала в бездну? С каждым шагом мне становилось все тревожней, и вскоре я не мог сказать, что доставляло мне большие мучения — физическая усталость или тревога. Я упал на колени и хотел, чтобы убежавший вперед Метон нашел ее, а я просто подождал бы, но пересилил себя и встал. Я ковылял вперед, ругая Катилину, ненавидя богов и моля Фортуну.
Наконец-то показался вход. Метона не было видно. Он уже перелез через стену, которую построили, чтобы помешать козам и через которую маленькой девочке не перебраться. Я побежал, хотя и чувствовал, что грудь моя вот-вот разорвется. «Ты старик и дурак, — повторял я себе. — Ты повернулся спиной к миру, и вот мир напомнил о себе, отплатил за твое презрение к нему! Ты отбросил свой разум, как гладиатор отбрасывает меч; но у гладиатора нет выбора — сражаться или умереть. Так и у тебя только один выбор — либо прокладывать свою дорогу сквозь путаницу событий, либо умереть. Как глупо покидать Рим, когда тебе самой судьбой предназначено находиться там. Диана!»
Подойдя к стене, я хотел позвать Метона и ее, но боялся ответа. Я кое-как вскарабкался на стену и упал по другую сторону. Неподалеку оказался Метон, в руках он что-то нес. Он обернулся, и я увидал слезы в его глазах.
— Ох, нет, Метон! — простонал я.
— Папа, папа, ты пришел! Я так и знала!
Диана спрыгнула с рук Метона и подбежала ко мне. Я прислонился к стене, обнимая ее.
— Я всем им говорила, что ты придешь! — кричала она.
Я отстранил ее и осмотрел. Одежда ее порвалась, лицо запачкано грязью, но ничего страшного не заметно. Я снова прижал ее и закрыл глаза от нахлынувших слез.
— Я говорила им, говорила им, — повторяла она, пока я не спросил, про кого она говорит.
— Про тех, остальных!
— Каких остальных?
— Других мальчиков и девочек.
В полумраке шахты она указала на линию черепов, выстроенных вдоль одной из стен — останки рабов.
— Не помню, чтобы они там были в прошлый раз, не правда ли, Метон? — сказал я озадаченно.
— Нет, — прошептал он.
— Это я сделала, — сказала Диана. — Это я их собрала вместе.
— Но зачем?
— Потому что они были одни, сами по себе, и я была одна, мне было очень холодно этой ночью, папа, а представь, как им холодно без кожи.
Я заботливо посмотрел на нее.
— И как ты думаешь, кто они, Диана?
— Другие мальчики и девочки, конечно. Те, кого привел сюда злой царь, чтобы их съел Минотавр. Посмотри, он всех съел, только кости остались! Бедняжки! Когда рабы Клавдии меня привели сюда, я сразу догадалась, что это Лабиринт. Они опустили меня по эту сторону стены и не подымали обратно, хотя я кричала и говорила, что они еще пожалеют. Как ты думаешь, они надеялись, что Минотавр съест меня?
— Ох, Диана, — сказал я, обнимая ее, — ты, должно быть, так напугалась!
— Не так уж и напугалась.
— Нет?
— Нет. Вот Метон бы испугался, потому что он боится Минотавра, но я не боюсь.
— Почему?
— Потому что Минотавр давно погиб.
