случится. Нора, говорил он, вряд ли выдаст его, даже за обещанную награду. Она все устроила и обо всем позаботилась: деньги, машина — все будет сегодня вечером, но на баб никогда нельзя полностью положиться. Беглец спросил, есть ли у Харриет с собой деньги, и, когда она ответила, что нет, он сорвал с нее ожерелье.
— Куплю на них мою свободу, если это не фуфло, конечно, — заявил он и замолк. Потом время от времени тишину нарушал только его ужасный кашель.
Харриет показалось, что она много часов сидела на холодном камне, прислушиваясь к его кашлю, и у нее было достаточно времени, чтобы поразмышлять над своей собственной глупостью. Следовало бы держаться подальше от долины Клуни, которая с самого начала не принесла ей ничего хорошего; Дафф определенно рассердится из-за того, что она снова испытывает его терпение; и похоже, Новый год ей придется встретить с беглым преступником в весьма неромантичной холодной пещере.
Позднее Харриет решила, что времени прошло меньше, чем она думала, потому что через небольшой пролом все еще было видно бледное небо и сумрачный дневной свет падал на пол пещеры. Совершенно неожиданно появилась какая-то тень, и Харриет подняла голову. У входа стоял Курт, силуэт его головы с торчащими ушами четко вырисовывался на фоне серого неба. Он стоял неподвижно, как статуя, вопросительно задрав морду, ни единый мускул не вздрогнул на его мощной груди и лапах.
— Курт? — позвала она. Его уши, как локаторы, повернулись на звук, и пес с грозным рычанием бросился в пещеру. Мужчина попытался подняться, изрыгая проклятия, но Курт бросился на него и повалил.
Потом все смешалось. Послышались крики и голоса, в пещеру ввалилось множество людей, отдающих приказы, беглеца вытащили из-под Курта и увели.
— Так ты все же приволокла за собой легавых, а сама все это время сидела тут и корчила из себя невинность! Врала мне, взяла грех на душу! — кричал беглец Харриет, пока его вытаскивали из пещеры. — Чай! На чай опаздываю — во придумала!
— Попридержи свой язык, Муллиган, это твоя девка навела нас, — ответил кто-то. — Никогда не верь бабе, если за твою голову дают хорошую сумму, мой милый мальчик!
Все ушли, и в пещере наступила тишина. Харриет вдруг осознала, что кто-то слишком долго держит ее в объятиях и даже целует в макушку. «Любовь моя, с тобой все в порядке?» — снова и снова повторял голос. Харриет подняла голову и увидела Даффа.
— Я… со мной все нормально, спасибо. Он испугался больше меня. Как ты узнал? И как ты собрал охрану?
— Они уже шли за ним, когда мы с Кассиди нашли твою перчатку. Мы шли по твоим следам и догадались о том, что произошло. Так что мы дали Курту понюхать твою перчатку, и он повел нас. Я так за тебя боялся, Харриет! А ты? Ты испугалась?
— Нет. Он был таким жалким и маленьким и так кашлял!
— Ты не перестаешь удивлять меня! Рыдаешь над каждым пустяком, но никогда — в трудные минуты. Отделываешься от преступников и выходишь из других пугающих ситуаций с очаровательной непринужденностью!
— Ну… — неопределенно протянула она и перевела разговор на более нейтральную тему: — Правда, Курт — прелесть, Дафф? Он во второй раз спасает меня в долине Клуни!
— В третий раз может и не спасти, так что лучше держись подальше от этих мест. Что на тебя нашло? — грубовато спросил он. — Если бы Кассиди не встретил тебя и Нони не упорствовала в том, что ты хочешь сбежать, мы бы даже не знали, где тебя искать! Ты что, действительно сбежала, Харриет?
— Что за ерунда? Я просто сказала, что так и сделаю, если она не прекратит приставать ко мне. Я хотела побыть в тишине и… и подготовиться.
— К чему?
— К тебе.
— Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду!
В пещере потемнело, и Харриет не могла различить выражение его лица, так что протянула руку и дотронулась до него. Она провела по этим резким линиям его лица, потом по губам. Дафф прижал ее ладонь ко рту.
— Я имею в виду, — прошептала она, — что хочу принять то, что ты можешь дать мне, если ты поможешь… немного подучишь меня… я имею в виду, что готова на все, лишь бы что-то досталось и мне.
Нежно глядя ей в глаза, он шутливо поинтересовался:
— Готова довольствоваться крошками с барского стола?
— Крошки лучше, чем ничего. Я… я… ну ладно, скажу, даже если это обидит тебя. Видишь ли, я люблю тебя, так что, пока ты будешь позволять мне любить тебя, я согласна и на крошки!
Он с неожиданной страстью сжал ее в объятиях и начал целовать ее глаза и холодные губы.
— О, Харриет, моя единственная любовь, сладкая моя… иногда я готов заплакать от твоих слов… Как могу я обидеться, когда так надеялся на то, что в конце концов ты почувствуешь ко мне не только благодарность!
— Ты надеялся? Но ты всегда обращался со мной как с ребенком! Откуда мне было знать?
— Я обращался так с тобой потому, что это был единственный способ сдержать себя. Я чувствовал, что толкнул тебя на безумный брак и обманул ожидания, которые есть у каждой молоденькой девчонки… Я давал тебе время, чтобы ты выросла, чтобы ты привыкла ко мне, как к человеку, прежде чем предложить тебе себя как мужа… а потом я сам влюбился в тебя, и это удвоило все мои проблемы.
— Влюбился в меня!
— Не стоит так удивляться, юная леди, — возразил он сурово. — Если бы ты не была так увлечена вниманием очаровательного Рори, ты сама бы это заметила!
— О, Дафф! Я думала, что тебе нужна Саманта.
— Ничего подобного! Ты же знала с самого начала, что, перво-наперво, я женился на тебе, чтобы отделаться от нее.
— Да, но ты так часто повторял мне, что у любого мужчины есть низменные инстинкты и страсть не имеет ничего общего с любовью, что я думала… ну, полагала, что думала — давняя связь все еще влечет тебя. Я даже считала, что ты поехал в Дублин, чтобы встретиться с ней!
— Я и в самом деле встретился с ней в Дублине — в последний раз, в конторе у юриста. Продажа этой фермы полностью покрыла ее кредит, который она считала своей козырной картой, и еще кое-что осталось на ремонт дома, так что простим ее — она больше не будет докучать нам. Должен признать, как бы ни было это прискорбно, привычка моей дочери подслушивать привела к потрясающим результатам. Сложив вместе все разрозненные куски и разговоры, Нони пришла к выводу, что ты попытаешься сбежать, о чем мы уже говорили. А теперь можешь ли ты простить мне, что эта ужасная женщина причинила тебе столько горя?
— Можешь ли ты простить мне все то, что я наговорила тебе после смерти Парня?
Дафф взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.
— Так легко простить, когда любишь, сердце мое! Я также слышал о том, что Курт сменил свои пристрастия. Хочешь, чтобы я подарил его тебе и, может, хотя бы немного окупил то, что пришлось забрать жизнь Парня?
— О, Дафф, не надо терзать себя! Ты сделал то, что было нужно, и я даже рада, что это был ты, как это ни странно… Но Курт! Это был бы самый чудесный подарок… О! Это напомнило мне… этот человечек, он забрал ожерелье Китти. Надо вернуть его.
— Ожерелье Китти? — Дафф непонимающе заморгал, потом вдруг его осенило. — Так вот почему ты так неохотно носила его! Это мамино. У Китти была совсем небольшая ниточка жемчуга, и не такая дорогая, и она сейчас в сейфе, ждет, пока Нони подрастет и сможет носить ее.
— О, Дафф! — только и прошептала Харриет. Снова глупая ошибка, — подумала она, — как и с брачными покоями, которые на поверку не помнили ничего, кроме официальных визитов из Англии времен правления королевы Виктории. — Как же я была глупа и как часто! Тебе придется научиться быть со мной терпеливым.
— Я уже этому научился, — манерно заметил он и снова притянул ее к себе, без слов ответив на ее
