В трехдневный безжалостный срокКак сняли с работы,Убрался с семейством сурокДля новой заботы.Прошли сквозь бесчисленность бедСквозь это горнило,Где если случался обед,То лишь без гарнира.Но в том не оставшись дому,—Не ведая цели,Уехали — и потому,По счастью, не сели.Огромный невиданный трал,Он снова и сноваНе только с поверхности брал,Треща от улова.Но были прорехи в сети,Сквозь них понемножкуНа этом путинном путиТеряли рыбешку.
Шипя в глаза и за глаза
Шипя в глаза и за глаза,В двух разных бочках брага бродит.Когда те «против», эти — «за»,Когда те «за», то эти — «против».Кокетливые старички,Которых знает вся округа.Потрескавшиеся стручки,Не признающие друг друга.Вы только заняты собой —Не общей родины судьбой,А собственным благополучьем…Ну, а ее кому поручим?
«В Коктебеле на пляже мужском…»
В Коктебеле на пляже мужскомРазговоры велись без поправок.А волна добиралась ползкомДо беспечно оставленных плавок.Там Зенкевич, Каверин и Крон,И Ямпольский, и тот же ИвановВ жизнь смотрели с различных сторонСо своих деревянных диванов —Топчанов. А соленая пыльНе спеша оседала на коже.Моисеев, Герасимов, Миль,Разумеется, были там тоже.Там все было тогда без прикрас,И я, вроде мальчишек сопливых,Слушал новый подробный рассказМежду двух краткосрочных заплывов.Нынче что там? Наверное, рок,Что ликует наивно и грубо,Заглушая давнишний урок —Будни мудрого голого клуба....Я задремывал, и в полуснеМне сознанье слегка будоража,Оставалась чуть-чуть в сторонеДымка близкого женского пляжа.
