…И различил на путях,Глядя вперед отрешенно,Слабо дрожащий впотьмахСвет хвостового вагона.Кто-то оставил состав,Как оставляют телегуВ поле, беспечно уставИ приготовясь к ночлегу.Разные есть рубежи.Внемля смертельному свисту,Крикнул помощник: — Держи!Тут своему машинисту.Это на их языке«Затормози!» — означало.Но в роковом тупикеВремя составы сближало.Спали и в этом, и в том.Как под большим напряженьемСловно гигантским кнутом,Било второй торможеньем.С полок посыпались всеВ стоне напрягшейся стали…В первом, где стекла в росе,Люди по-прежнему спали.Поле. Туманный прокос.Ночь. Деревушка над склоном.Замерший электровозРядом с последним вагоном.И бесконечная дрожь,Что не давала усесться…Остановившийся ножВ двух миллиметрах от сердца.
Гребень
Через жестокий гребень лет,Из тех долин, где все так мило,Как облако через хребет,Жизнь явственно перевалила.Не удержалось, нам назло,То облако на перевале,А вниз неспешно поползло,Как мы не раз подозревали.…Вы недостаточно мудры,Что все ж простительно поэту:Вы — по ту сторону горы,А мы теперь уже по эту.
Запоздалая ода
Высокая одаСанбату военной страды.Зеленки и йода,И крови остывшей следыНа рваной простынке,На прежде стерильном бинте,В простенке, на синькеРассвета, на ближнем кусте.