Системные языки мозга: магия слова, разгадка мифов и легенд, язык и физиология, пробуждение сознания

каузативной породе). Так и другие аффиксальные согласные, внедряющиеся в корень. Их около десяти. Р (?) соответствует второй породе, Д (?) — третьей или шестой, X# (? ) — десятой и т. д.

Но что интересно. Если в начале процесса наращивания аффиксальных согласных, мы имели корень, состоящий, предположим, из одних только слабых, то все корневые постепенно, один за другим, могут быть вытеснены аффиксами, в результате мы получим корни, целиком состоящие из аффиксов, но значения полученных корней вытекают не столько из значений аффиксов, сколько из значения первичного корня. И это несмотря на то, что ни одного корневого в явном виде в корне уже нет.

Такой пример. Идея округлости, вращения, поворота выражена в корне  ???? вара:' «назад». Причем, по всей видимости, Р здесь просто усилитель, а корень тот же, что в русском вить. Корень принимает аффикс Д и превращается в ??? ДВР, от которого глагол первой породы ??? да: ра «вращаться», «поворачивать». От него образуется десятая порода: ?????? 'истада: ра «становиться круглым». Функцию внешнего аффикса ист — выполняет внутренний X# (? ), Механически заменяем аффиксом X аффикс десятой породы 'ист, получаем корень ??? Х#ДР «становиться круглым». Итак, постепенным внедрением в корень один за другим аффиксов Р, Д, X# получен корень Х#ДР, состоящий из одних только аффиксов, однако главный стержень в значении данного корня, идея округлости, остался, хотя ни одного корневого здесь нет. Корень вить как бы исчез или свернулся. Но только формально, в звуковом отношении. Семантически он продолжает присутствовать в полном объеме и именно он определяет, главным образом, семантику слова. Аффиксы вносят в корень лишь дополнительные оттенки, которые, кстати, по причине своей малозначимости могут легко десемантизироваться, выветриться в реальном употреблении слов. Так, в приведенном примере значение интенсивности в аффиксе Р стерлось. Уже в глаголе ??? да: ра этой семантики нет. Ведь глагол обозначает не только интенсивные вращения, но любые, и даже вялые.

При всем этом необходимо учитывать, что обогащение корней семантикой (значениями) происходит не только и не столько в результате их аффиксальной обработки, сколько в реальном употреблении в речи. Предположим мы обозначили неким словом некую вещь, исходя из того, что значение слова отражает какой-то броский признак вещи. Ну, например, птицу, известную своей клептоманией, назвали «воровкой», что по-арабски называется ????? сару: к#а, т. е. сорока. Но так не бывает, чтобы у вещи был один всего лишь признак. И тут дело в том, что слово сорока потенциально уже обозначает не только клептоманию, но саму вещь как таковую вместе со всеми ее признаками. Говорят: трещит как сорока. За сорокой теперь уже не воровство, а совсем другое качество. Как в телекамере луч снимает потенциал с освещенной так или иначе ячейки фотоэлемента, так и слово снимает признаки с реальных (или вымышленных) вещей.

В слове надо различать этимологическое значение и коммуникативное. Этимологическое значение — это то, которое явилось причиной приложения данного слова к данной вещи. Оно у слова одно. Коммуникативные значения — это те значения, которые указываются в толковых и двуязычных словарях. Их обычно много. Почти все они — результат либо переосмысления исходного этимологического, либо это значения, снятые с реальности. Малина, вероятно, названа по мягкости, (от арабского ???? мулаййан «размягченный» или мали: н «мягкий», поскольку эта ягода легко уминается, Но вот малиновый уже означает не «мягкий», а «цвета малины» или «приготовленный из малины».

Здесь важно понять, что каждый раз, когда в дело вступают аффиксы, они обрабатывают корень и вступают во взаимодействие не обязательно с тем значением, которое идет именно от корня, но и с благоприобретенными значениями, и, главным образом, с ними. У нас собака названа по функции, по ее использованию в собачьих бегах (от ???? сибак# «гонки»), но собачиться — это совсем не участие в бегах, а нечто другое.

Кроме аффиксального способа корнеобразования имеется другой, называемый в специальной литературе аллотезой. Имеется в виду изменение звучания слова, в частном случае изменение звучания какой-нибудь согласной корня. На русском материале: кристалл, хрусталь. Это явление можно найти в любом языке, но в арабском оно представлено в более массовом виде и касается только согласных корня. Как правило, отклонение звучания, если это действительно аллотеза, происходит в пределах гоморганности звука. Т. е. произношение меняется, но произносится слово тем же органом речи, например, губами. Если аллотеза сопровождается изменением значения, то этот процесс имеет непосредственное отношение к корнеобразованию. Загадочным это явление не представляется и дело здесь лишь за тем, чтобы бы в этимологическом исследовании оно было учтено.

Если из общего количества корней арабского языка мы постепенно будем изымать корни производные (по мере их выявления), то в постоянно сужающемся круге корней мало помалу начинает проявляться тот исходный принцип генерирования корней, который нас должен привести к началу.

Выясняется вот что. Сколько бы мы ни извлекали аффиксов из состава корня, в остатке никогда не получается менее трех согласных. Этот эффект объясняется двумя факторами. Первый — восстанавливаются свернутые слабые. Второй состоит в том, что в арабском языке любой звуковой материал, даже состоящий всего лишь, на наш взгляд, из одной гласной, автоматически становится состоящим как бы из трех согласных, если только он мыслится в качестве знаменательного слова.

Поясню на примере. Предположим, звучит гласная А, передающая некую идею. В этом случае переход от «незвука» к звуку, т. е. само начало произношения, воспринимается как согласный хамза. А схождение звука на нет становится придыханием, т. е. звуком Х₅ (?). Что же касается самого гласного звука, то он воспринимается как долгий, независимо от реальной долготы звучания, поскольку в закрытом слоге любая долгота произносится кратко. В свою очередь, за любым долгим мыслится слабый (Вав или Йа). Итак, заимствовав, допустим, из какого-то языка слово а, арабский язык автоматически превращает его в трехсогласный комплекс, не меняя его звучания. Причем, и записывается это слово в три знака: ?? (в транскрипции: 'а: х).

Далее выясняется, что базовые корни группируются вокруг согласных, которые назовем опорными. Это, как правило, согласные передние. При произнесении этих согласных так, чтобы при этом рот раскрывался, они образуют корни, означающие раскрытие, расширение, распространение и т. п. Если же эти же согласные произносить наоборот, т. е. с закрытием речевого аппарата, то образующиеся при этом корни означают нечто противоположное, «закрытие, сужение». В арабском языке я нашел около 50 пар корней, прекрасно иллюстрирующих это положение. Вот на русском материале: от — до (с закономерным сопутствующим оглушением на конце от), зев(атъ) — вяз(ать). На арабском: ?? д#амм «стягивать», ?? мадд «растягивать». Затем эти корни обрабатываются различными аффиксами, а также происходят их изменения по принципу аллотезы. Значения корней постепенно уходят от первоначальных (например: расширяться > распространяться > расходиться > путешествовать; другая линия развития от этого же корня: расширяться > разжижаться > жижа > грязь > плохо, считать плохим > ругаться). Эта схема воплощена в конкретном звучании СА. В конце первой линии развития стоит русское сваха из выражения переезжая сваха, где на самом деле не сваха, а арабское слово ????? савваха «путешественник»; в конце второй лини — русское сетовать, производное от арабского ????? иста:' «сетовать» (восьмая порода от ??? са:' «быть плохим», откуда  ??? су:', «плохость» и откуда в русском суеверие,