вылез из машины после, его следы перекрывали женские следы. Все трое некоторое время топтались на одном месте.
Затем следы продолжились: теперь девушка шла между мужчинами. Они довели ее до места, где на земле остались отпечатки шин «Мишлен». На «Остине» шины были другие — обыкновенный «Данлоп»; кроме того, автомобиль, стоявший здесь, был явно большего размера. Похоже, он ждал их некоторое время — на землю стекла лужица моторного масла. Машина тронулась с места и поехала по колее между деревьями. Паркер пошел было по ней, но отпечатки шин вскоре исчезли на ковре из сухих сосновых игл. В любом случае другой дороги там не было. Он повернул обратно к «Остину». Тут из леса донеслись крики, напомнившие Паркеру о двух других членах их разведывательной группы. Он отозвался, и вскоре лорд Питер Уимзи и сэр Чарльз Пиллингтон выбрались из зарослей папоротника и присоединились к нему.
— Итак, — сказал Уимзи, — этот элегантный головной убор лилового цвета наверняка принадлежал человеку в остроносых туфлях. Думаю, они были желтые, такие, знаете ли, на пуговицах. Как он, должно быть, горюет по своей великолепной шляпе! Женские отпечатки принадлежат мисс Уиттакер — в этом я не сомневаюсь.
— Согласен с вами. Это никак не могут быть следы Веры Файндлейтер. Эта женщина либо сама приехала сюда на машине, либо ее привезли насильно.
— Они не могут принадлежать мисс Файндлейтер и по другой причине — когда мы нашли тело, на подошвах ее туфель не было грязи.
— Надо же! Как это вы разглядели? Я-то думал, вы голову потеряли, обнаружив ее.
— Вообще-то так оно и было, но наблюдательность мне все равно не изменила. Кстати, а это что?
Он сунул руку между подушками заднего сиденья и вытащил оттуда американский журнал — выходящий ежемесячно сборник детективных и фантастических историй под названием Черный плащ.
— Легкое чтение для широкой аудитории, — ухмыльнулся Паркер.
— Наверное, это тот, в желтых ботинках, захватил журнал с собой, — предположил главный констебль.
— Скорее уж мисс Файндлейтер, — сказал Уимзи.
— Странный выбор для девушки, — удивился уязвленный сэр Чарльз.
Вполне закономерный. Насколько я знаю, мисс Уиттакер была резко настроена против всяческой сентиментальности, розочек и купидонов, а вторая девушка во всем ее копировала. Думаю, их вкусы в литературе также были близки к мужским.
— Ну, это не столь уж важно, — заметил Паркер.
— Подождите-ка минутку… Вот, взгляните! Кто-то сделал на нем пометку.
Уимзи протянул своим собеседникам обложку для ознакомления. Первое слово в названии журнала кто-то обвел толстой карандашной линией.
— Вы не думаете, что это может быть своего рода послание? Что, если журнал лежал на сиденье, и девушка втайне от похитителей сделала на нем пометку, а потом спрятала между подушками?
— Весьма изобретательно, — произнес сэр Чарльз, — но что все-таки она имела в виду? Черный. Бессмыслица акая-то.
— А что, если человек в длинноносых туфлях — спросил вдруг Паркер. — Негр вполне способен вырядиться в такие туфли и намазать голову бриллиантином. А если не негр, то индус, например. Или еще какой-нибудь абориген…
— Господи помилуй! — вскричал потрясенный сэр Чарльз. — Англичанка в руках туземца! Какая гнусность!
— Остается надеяться, что это не так. Что мы будем делать дальше?
— Наверное, надо вернуться к телу, — предложил Паркер. — Следы и так никуда не денутся.
Под прозрачной зеленой сенью соснового леса они зашагали обратно к холмам.
Родник продолжал себе хлопотливо журчать, пробивая себе дорогу на юго-запад, к реке, а оттуда к морю.
Вот ты все болтаешь и болтаешь, — обратился к ней лорд Уимзи, — так почему бы тебе не рассказать, что е все-таки тут произошло?
21
Каким же образом?
У смерти есть немало возможностей положить конец жизни.
Доктор оказался обрюзгшим, неопрятным человечком — про себя Уимзи немедленно прозвал его «недотепой». Он суетился над размозженной головой Веры Файндлейтер, непрерывно бормоча себе под нос:
— Так-так-так… Надо же, какая рана! И за что ее так? Не представляю. Так-так… Как давно это случилось? О, думаю, несколько дней назад. Так-так — да, повреждения тяжелые. Какое потрясение для несчастных родителей! И ее сестер тоже. Они такие приятные девушки; вы же знакомы с ними, да, сэр Чарльз? Хм… Так-так…
— Итак, у нас нет сомнений в том, что это — Вера Файндлейтер, — уточнил Паркер.
— Ни малейших, — ответил сэр Чарльз.
— Ну, раз вы можете подтвердить ее личность, нет необходимости привлекать родственников к опознанию — для них это было бы тяжким испытанием. Одну минутку, доктор, фотограф должен снять тело в этом положении, прежде чем вы повернете ее. Простите. Мистер Эндрюс, вы уже делали снимки подобного рода? Нет? Ну, ничего страшного. Конечно, работа не из приятных. Одно фото вот отсюда, будьте добры, чтобы было видно положение тела, теперь сверху — совершенно верно — и рану с близкого расстояния. Вот так. Большое спасибо.
Теперь, доктор, вы можете ее перевернуть; простите, мистер Эндрюс, представляю, какие чувства вы сейчас испытываете, но это обязательно нужно сделать. Смотрите-ка — у нее расцарапаны руки. Как будто она боролась с кем-то перед смертью. Правое запястье и левый локоть разбиты — похоже, что ее пытались удержать в лежачем положении, а она вырывалась. Нам понадобятся снимки этих царапин, мистер Эндрюс. А что вы скажете о ее лице, доктор?
Врач бегло осмотрел лицо девушки, после чего выдал следующее заключение:
— Насколько я могу судить, с учетом изменений, произошедших с телом после смерти, похоже, что кожа вокруг носа и губ обгорела. Так-так… На переносице, шее и лбу следов ожога нет, иначе я сказал бы, что это действие ультрафиолетовых лучей.
— А может, ожог от хлороформа? — предположил Паркер.
— Вы, полицейские, вечно забегаете вперед, — заметил доктор, раздраженный тем, что сам не додумался до этого. — Я как раз собирался сказать — и сказал бы, если бы вы меня не перебили, — что, поскольку эти ожоги нельзя приписать воздействию ультрафиолетовых лучей, остается еще вариант, предложенный вами. Я не могу положительно утверждать, что это следы хлороформа — медицинские заключения подобного рода даются только после тщательного исследования, — однако я был готов предположить, что такое возможно.
— Значит, — вставил Уимзи, — она могла умереть от воздействия хлороформа? Например, если ей дали его слишком много, а сердце у нее было слабое?
— Друг мой, — сказал доктор, на сей раз глубоко оскорбленный, — взгляните на рану у нее на голове и спросите себя, какая еще тут может быть причина смерти? Если девушку отравили хлороформом, то зачем было бить ее по голове?
— Именно это мне и хотелось бы узнать.
— Я надеюсь, — продолжал доктор, — вы не ставите под сомнение мою врачебную квалификацию?
