Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

кораблей в Лондон прибыл только один, судьба двух других судов осталась неизвестной. Если Ченслеру и удалось продать какие-либо товары в России, то на обратном пути он был ограблен голландскими пиратами. Единственное, что главный кормчий смог предъявить купцам, — это царскую грамоту, позволявшую вести свободную торговлю на территории Московии. Лондонские купцы, по всем признакам, понесли крупные убытки.

Тем не менее 27 ноября 1554 г., вскоре после возвращения корабля «Эдуард — Благое Предприятие», королевским указом было увеличено ежегодное содержание Себастьяна Кабота до 250 фунтов стерлингов^{423}. Три месяца спустя (26 февраля 1555 г.) королева Мария и король Филипп подписали грамоту об основании «Московской торговой компании», и Себастьян Кабот стал ее первым пожизненным президентом. Сохранился список 201 члена новорожденной гильдии. Его открывают фамилии семи главных учредителей, в том числе: сэр Вильям герцог Винчестерский, главный казначей короны; сэр Генри герцог Арундельский, королевский камергер; сэр Джон герцог Бэдфордский, хранитель государственной печати и другие высокопоставленные лица. Восьмым по счету упомянут государственный секретарь Уильям Сесил.

Как отмечают исследователи, «нельзя сказать, чтобы перечень членов компании был типичным для купеческой гильдии XVI века: он слишком внушителен по составу в самом начале списка»^{424}. Среди учредителей Московской компании насчитывалось необычно большое количество представителей высшей знати. Гильдия стала первой коммерческой организацией, устав которой был утвержден парламентом. Ее административный штат выглядит необычайно раздутым. Компанию возглавляли 2 президента, 4 консула, при которых состояли 24 ассистента. Финансовые документы демонстрируют сложную систему счетов, не характерную для обычной гильдии купцов. «Двойная бухгалтерия» курировалась дополнительным казначеем и секретарем в Лондоне, что, по мнению специалистов, явление уникальное для торговой организации того времени^{425}.

1 апреля 1555 г. королева Мария и король Филипп приложили государственную печать к тексту грамоты, адресованной царю Ивану IV, в которой сообщалось о посылке в Россию Ричарда Ченслера, Джорджа Киллингворта и Ричарда Грея, наделенных полномочиями послов. К середине апреля пайщиками была собрана сумма в 6000 фунтов. К 1 мая была подготовлена детальная инструкция для участников экспедиции. В инструкции говорилось о посылке двух кораблей — «Эдуард — Благое Предприятие» и «Филипп и Мэри». Только один из них получил приказ дойти до устья реки Двины, второму следовало оставаться в Вардэ, дожидаясь возвращения «Эдуарда». По прибытии в Московию Ченслеру, Киллингворту и Грею вменялось в обязанность добиться для компании привилегий в торговле, разведать дорогу в Китай и выяснить судьбу судов сэра Хью Уиллоуби. В случае если местоположение кораблей известно, к ним следовало послать одного из агентов и обследовать их состояние^{426} .

Аппетиты инвесторов Московской компании настолько разгорелись, и прибыль ожидалась в таком количестве, что к двум кораблям был добавлен третий. Венецианский посол Джованни Мичиэль в донесении от 21 мая 1555 г. сообщал: «Три корабля, подготовленные английскими купцами для вояжа в Московию и Катай, обеспечены всем необходимым, они отправятся на следующей неделе с надеждой на более благополучное плавание и возвращение, чем в прошлый раз» ^{427}. Те купцы, кому не удалось войти в долю Московской компании, зафрахтовали еще четыре корабля под различными флагами для путешествия на север. В общей сложности семь кораблей отправились по маршруту экспедиции сэра Уиллоуби. Скорее всего, о них упоминает Двинская летопись. Согласно сообщению летописца, в 1555 г. вслед за английскими кораблями «пришли Голландския и Брабанския земли корабли, а на них торговые иноземцы и с русскими людьми торговали на Корельском устье по 95-й (1587. — Л.Т.) год»^{428}.

В Холмогорах английские купцы узнали печальную весть: сэр Уиллоуби и его товарищи погибли. «По зиме (в начале зимы 1554/1555 г. — Л.Т.) прииде весть к царю и великому князю от заморския Корелы; сказали они: нашли-де мы на Мурманском море два корабля стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы, а товаров на них, сказали, много»^{429}. Из Москвы поступило распоряжение доставить в Холмогоры на ладьях товары и хранить их «до времени за печатью». Царский приказ исполнили весной 1555 г. двинский наместник князь Семен Иванович Микулинский-Пунков и холмогорский «городской голова» Фофан Макаров^{430}.

Название места, где «заморские корелы» нашли останки путешественников, известно из английского источника — записок Энтони Дженкинсона. Он указал устье реки Варзины в Нокуевской губе, находившейся в шести днях пути от Нордкапа и в трех — от монастыря Св. Николая^{431}. Любопытно, что рядом с Нокуевской губой расположен остров Китай, — адмирал все-таки «достиг» конечного пункта экспедиции. Опечатанные товары с кораблей сэра Хью Уиллоуби были доставлены со складов на борт «Эдуарда — Благое Предприятие» на русских ладьях, нанятых в Холмогорах. В самом начале сентября судно отправилось в обратный рейс.

Как только «Эдуард — Благое Предприятие» пришвартовался в доках Темзы, в Лондоне распространились пугающие слухи об участи адмирала Уиллоуби и его товарищей. Как сообщал венецианский посол в депеше от 4 ноября 1555 г.: «Корабли, которые отправились отсюда несколько месяцев назад на поиски Катая, то ли от неумения, то ли от недостатка отваги, не вышли за пределы Московии и России, как сделали это те корабли, которые ходили тем же маршрутом в прошлом году, и благополучно вернулись, доставив два судна первой экспедиции, которые были найдены у берегов Московии с командой на борту, целиком замороженной; и моряки, только что вернувшиеся из второго похода, рассказывают странные вещи о том, в каких позах были найдены замерзшие тела; некоторые из них найдены в сидячем положении, будто что-то пишут, с пером в руке и листом бумаги перед ними; другие — за столом, с тарелкой в руке и ложкой во рту; третьи — открывающими дверцу шкафа, и в других различных позах, подобно статуям, как будто им придали такие позы и поместили таким образом. Они рассказывают, что некоторые собаки на кораблях демонстрировали такой же странный феномен. Они нашли все имущество и товары в полной сохранности у местных жителей и привезли их вместе с кораблями»^{432}.

Осталось неясным, что произошло с телами погибших моряков. Достоверно известно, что останки не были доставлены в Англию, в родовой усыпальнице Уиллоуби отсутствует могильный камень с именем адмирала. Также нет каких-либо свидетельств, что английских путешественников похоронили на российской территории. Джон Мильтон в своем сочинении «Московия», созданном почти век спустя, утверждал, что в 1555 г. несколько судов затонули, возвращаясь на родину, а вместе с ними — и тела членов экспедиции^{433}. Родственники сэра Хью Уиллоуби получили костюм, снятый с тела адмирала, а также портрет, на котором он изображен в той позе, в которой был найден замерзшим. Позднее костюм и портрет находились в родовом поместье Уиллоуби — Воллатоне^{434} .

Среди тех англичан, кто видел в августе 1555 г. заледеневшие фигуры адмирала и его товарищей, находился агент Московской компании Генри Лейн. Он прибыл в Россию вместе с посольством Киллингворта и сопровождал его в путешествии из Холмогор в Москву. Двадцать девять лет спустя, по просьбе купца и инвестора Вильяма Сандерсона, Лейн составил отчет с обзором морских экспедиций в Россию, начиная с 1553 г. Очевидно, он опирался на собственные документы: так, в его записках верно указаны названия судов, имена командиров и сотрудников торговой компании. Рассказывая о судьбе экспедиции сэра Хью Уиллоуби, Генри Лейн упомянул, что число погибших моряков составляло 70 человек^{435}.

Согласно судовым спискам, к «Благой Надежде» было приписано 34 человека, а к «Доброму Доверию» — 28, всего — 62 человека. Трое моряков были отправлены на берег (помощник кока, боцман и матрос), а принято — двое хирургов. Следовательно, на кораблях должны были насчитать 61 тело. Девять неучтенных в судовых списках моряков, скорее всего, были приняты на борт адмиральского судна в Гарвиче, чтобы восполнить потерю матросов, умерших от отравления грибами. Такое предположение объясняет несоответствие между количеством лиц, перечисленных в списках экспедиции, и количеством тел, найденных на кораблях сэра Хью.