Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

важному государственному проекту.

За два года Уильяму Кенделлу не удалось приступить к разработке квасцов на территории графств. Проект погряз в бюрократической волоките. Единственное месторождение, которое давало реальную продукцию, находилось на острове Уайт, но Кенделл не был к нему допущен. Летом 1565 г. Эдуард Горсей получил патент на должность коменданта острова Уайт. Уже к началу следующего года в северном регионе Европы английские квасцы обходились дешевле итальянских. Дешевая «белая соль», поступавшая на английский рынок из Франции, обесценила русский товар.

В середине 1560-х гг. Москва предпринимала попытки наладить поставки соли в Испанию, Нидерланды, Швецию, в государства Персидского залива или возобновить торговлю в Англии. Голландские купцы, получив патент от испанского короля, посылали корабли на Кольский полуостров. Однако англичане всячески препятствовали коммерции конкурентов, вплоть до физической расправы и подкупа русских властей. По сообщению Симона ван Салингена, такой случай произошел в 1565 г., когда в Печенгской губе были убиты 13 человек, русских и голландцев, заключивших торговую сделку. Голландцы добивались расследования убийства и посылали своего представителя в Москву, «но посадник новгородский был подкуплен английской компанией и друзьями убийц не пропускать его, чтобы таким образом жалоба на это убийство не дошла до Великого Князя, и чтобы не возникло бы для англичан какого-либо препятствия их торговле у Св. Николая, начатой за несколько лет перед тем»^{482} .

В феврале 1566 г. русские купцы «Ындрик» Соловьев и Петр Павлов свернули коммерцию в Данциге и «съехали» в Амстердам. Сын последнего вел торговые дела в Копенгагене. В круг их коммерческих интересов входили свинец, лен, конопля, сельдь и соль^{483} . Ход предварительных переговоров обнадежил правительство Ивана IV. Весной 1566 г. Швеция обратилась к Англии за содействием в организации производства «соли из соли» на территории страны^{484}. В следующем году в Стокгольм прибыло посольство Воронцова. Одновременно, весной-летом 1567 г., государь посылал «от своей казны» купцов в Антверпен, Ормуз и Лондон.

Иван Грозный показывает сокровища Джерому Горсейю. Художник А. Литовченко

Переговоры в Стокгольме продолжались два года, и завершились в конце концов отказом Швеции от сотрудничества с Москвой. В Европе не без сарказма говорили, что Эрику XIV было предложено «уничтожить все пики и латы, заменив их аркебузами с крючком (устаревший вид ручного огнестрельного оружия немецкого образца. — Л.Т.), но он решительно воспротивился тому»^{485}. В разгар русско-шведских переговоров король был свергнут, к власти пришел его брат. Русские восприняли переворот как фарс, разыгранный с целью ввести послов в заблуждение и под благовидным предлогом отказаться от сделки. По словам гонца Андрея Шерефетдинова, шведы «стрельбою стреляли ухищреньем на обе стороны, людем изрону не было»^{486}.

Купцы Твердиков и Погорелов вернулись из Англии в конце лета 1568 г. с богатыми подарками от королевы, однако вскоре стало известно, что в октябре в Лондон прибыли представители гугенотов и заключили с английским правительством соглашение на поставки дешевой соли и вина из Ла-Рошели, Сентожа и других городов на сумму в 20 000 фунтов стерлингов в обмен на готовый порох с обязательством совершить сделку к февралю следующего года^{487}.

На первых порах русским удалось добиться успехов в Антверпене. Они заключили сделку с нидерландскими купцами, перепродававшими сырье испанцам через посредников из Наварры. Англичане развернули военные действия в Ла-Манше против испанских кораблей, следовавших в Нидерланды. Особенно большой урон суда терпели в районе острова Уайт. Комендант острова — Эдуард Горсей — не раз рапортовал государственному секретарю Сесилу о подозрительных испанских галеонах, следовавших под флагом нейтральной Наварры, которые были им обезврежены. Крупные суммы денег, предназначенные испанцами для закупки «соли» в Нидерландах, передавались в королевскую казну. Только в декабре 1568 г., по оценкам коменданта, стоимость трофеев составила 31 000 фунтов стерлингов ^{488}. Испанцы отказались от закупок стратегического сырья в Нидерландах. Хождение русских купцов в Ормуз также не принесло результатов. Московия оказалась в экономической блокаде. Тот товар, который раньше шел на экспорт, хлынул на внутренний рынок, цены снизились в два раза.

Позиции Англии пошатнулись в начале 1569 г. В январе в Лондоне получили сообщение, что испанцы намерены доставить в Нидерланды большую партию французской «соли». Летом договор английского правительства с представителями гугенотов был продлен еще на один год, однако каких-либо финансовых документов, подтверждающих совершение сделки, не найдено. Около этого года русское правительство возобновило сношения с Римом через нидерландских посредников. В начале 1570 г., по свидетельству Салингена, в Печенгскую губу «на энкгюйзенском судне (Энкгюйзен расположен рядом с Амстердамом. — Л.Т.) прибыли итальянцы, а кроме того суда из разных мест… Итальянцы прибыли в Соловки со многими ремесленниками, художниками и проч., оттуда отправились в Онегу, а затем выехали в Москву»^{489}.

Ситуация на лондонском соляном рынке требовала решительных действий со стороны Тайного королевского совета, и ранней весной 1570 г. начались переговоры о заключении брака между английской королевой и французским принцем. Тайный совет Елизаветы I контролировал переговоры, направляя их в нужное русло. Согласно «Реляции касательно различных действий, связанных с негоциациями по поводу брачных препозиций Генри, герцога Анжуйского, и Франсуа, герцога Алансонского», составленной девять лет спустя в канцелярии сэра Уильяма Сесила, Англия вступила в дипломатическую игру в марте 1570 г., когда «лорд Бакхерст, находившийся во Франции, был выдвинут Королевой-Матерью [в качестве посредника] от имени ее среднего сына, Монсеньора Анжуйского, и Кавальканти был использован там в качестве инструмента»^{490}.

В конце марта 1570 г. Гвидо Кавальканти были переданы инструкции, составленные сэром Френсисом Уолсингемом. К этому же времени относятся ностальгические воспоминания Джерома Горсея о той «счастливой поре», когда «достойный друг и родственник сэр Эдуард Горсей впервые познакомил» его с главой английской разведки Уолсингемом. Вполне вероятно, что молодой Горсей был послан в «цветущую» Францию, чтобы передать важные бумаги Кавальканти, а также сообщить приятную новость, что королева увеличила размер его ежегодного пансиона.

К марту следующего 1571 г. в Париже был выработан документ с препозициями брачного соглашения от имени герцога Анжуйского. Один из девяти артикулов предусматривал переход Елизаветы в лоно Католической церкви и воспитание возможных наследников добрыми католиками. Доставить королевское послание в Англию было поручено Гвидо Кавальканти.

Несомненно, в Лондоне располагали сведениями о содержании секретного документа с того момента, как только документ попал в руки флорентийца, поэтому для обдумывания ответа английскому правительству потребовались считаные дни. В начале апреля Кавальканти прибыл в Лондон, 13 числа артикулы были переданы королеве, а три дня спустя французский посланник уже получил официальный ответ. Как и следовало ожидать, камнем преткновения стал вопрос вероисповедания. Елизавета I выразила твердое желание остаться в лоне англиканской церкви.

Москву чрезвычайно интересовало развитие религиозного конфликта во Франции, а также ход англо-французских матримониальных переговоровов. В случае поражения гугенотов «белая соль» из Ла- Рошели оказалась бы в руках Карла IX. В то же время провал брачных переговоров оставил бы Англию без французской соли, и перед Тайным советом вновь встал бы вопрос о расширении торговых связей с Москвой. Иван IV был крайне заинтересован в том, чтобы поднять цены на «русскую соль» на международном рынке.

В марте 1571 г. царь отправил к султану посла Ищеина-Кузминского с вестью, что готов уничтожить крепость в Кабарде и дать свободный пропуск купцам из Астрахани в Турцию. Тогда же купец Борзунов повез щедрую милостыню в греческие монастыри^{491}. Направляя послов в Стамбул, правительство Ивана IV, несомненно, располагало сведениями о том, что препозиции герцога Анжуйского не получат одобрения со стороны королевы. Скорее всего, сведения «из первых рук»