носила в себе, в потаенном ларце, сияющем золотом и ледяной сталью.
Герка Альтена забыла. В тот вечер она собиралась наведаться в моховую землянку, но перепутала и пошла по другой тропинке, которая привела ее к хижине Лиу. Альтена не знала, что Герк и Лиу братья.
Теперь она думала только о Лиу и боялась его потерять.
Она запретила себе надеяться.
Герк и Лиу были братья по снам. Братья по снам могли посещать друг друга в сновидениях, как наяву, и участвовать во всем, что там происходило. Они даже могли повлиять на развитие событий. Более того, один брат мог помочь другому прогнать кошмар. Когда Лиу был маленьким, он спас Герка от Красного Волка, который напал на него во сне. Лиу задушил зверя, и тот рассеялся как дым. Так Герк навсегда избавился от этого чудовища. Впрочем, чаще всего братья по снам приходили в счастливые сновидения и разделяли друг с другом радости, празднества и любовные приключения. Они становились также соучастниками непристойных или преступных видений. Когда наступало пробуждение, сообщничество брата снимало с того, кто видел сон, бремя стыда.
Заснув в ту ночь счастливым, как никогда, Лиу сказал себе во сне: «Пойду-ка я проведаю брата, расскажу ему, что со мной приключилось. Все расскажу. Прямо сейчас».
Он вошел в сон Герка и увидел того в слезах у подножия дуба.
— Брат, почему ты плачешь? Давай-ка я развеселю тебя. Послушай, что я тебе расскажу.
— Я вырубаю палицу, Лиу.
— Какую еще палицу?
— Ты что, Лиу, забыл?
— Ничего я не забыл. Просто я так счастлив…
— Ты забыл про Поединок Достойных. Я вырубаю из дуба палицу, которой ты убьешь меня через двадцать девять дней.
— Двадцать девять дней! Утри слезы, брат. Двадцать девять дней! Это же целый океан времени! Это далеко, как горизонт. Целая вечность! Зачем думать об этом «завтра», если оно настанет только после двадцати восьми других «завтра»? Ты лучше послушай, что случилось сегодня. Ко мне пришло счастье. Ко мне пришла моя первая дева. И она же последняя, потому что я теперь никогда ее не отпущу. Никогда! Потому что нет в мире ни одной женщины, которая могла бы сравниться с той, что дремлет сейчас в моей хижине. Она отдала мне все, что у нее есть. Она подарила мне свои руки, свое тело, тепло, волосы… крылья… свою тень… свой рот, свою слюну… живот, свежесть… бурю… объятия, слезы… Но слезы у нее другие, чем у тебя, брат, теперь, когда ты вырубаешь палицу. У нее сладчайшие слезы! И еще, послушай: она искусала мне губы… Я пришел рассказать тебе… Я не знаю, что со мной случилось. На меня словно что-то снизошло! А она теперь не спит. Она стоит на коленях у моей постели и смотрит на меня. Из глубин моего сна я вижу, как на ресницах ее дрожат слезы, а на губах — улыбка. Она трогает мои голые губы кончиками своих голых пальцев… Вот сейчас… И это так волшебно, что можно умереть. Это так восхитительно, что я едва могу с тобой разговаривать. Я смеюсь и плачу одновременно. Вот видишь… А ты говоришь, поединок! Через двадцать девять дней! Это же через сто лет! Это все равно что никогда! Моя смерть, твоя смерть — все это так далеко! Счастливые события замедляют бег времени. Исключительные события его останавливают. Никто никогда не был так счастлив, как я! Это значит, что ты не убьешь меня, а я не убью тебя. А если даже убьешь… какая разница! Да нет, это никогда не случится.
Лиу смолк. Лицо его было мокрым, точно он переплыл озеро. И свежим. Он улыбался.
Герк сказал веселым голосом:
— Смотри! Я уже не плачу! Ты прав… Конечно же ты прав. Останемся в твоем сне. А я… Просто мне было грустно оттого, что никто не пришел ко мне ночью. Я ждал одну деву. Но ты счастлив — и я радуюсь вместе с тобой. Пойдем посмотрим, так ли красива твоя гостья, как та, которую я люблю и которая не пришла.
Герк не сказал брату, что его возлюбленную зовут Альтена. Это не была рассеянность. Он просто не хотел называть ее по имени. А Лиу не стал спрашивать, поэтому оба брата, не покидая сновидения, пошли по тропинке, которая вела к хижине Лиу. Ноги их не касались земли — они плыли по воздуху.
Мы одиноки во сне. Страшно одиноки. Мы кричим, когда нам в горло впивается клыками Красный Волк, — но наш крик никто не слышит. Крик оглушает нас самих. Только во сне у нас нет оружия, чтобы защититься, нет ног, чтобы убежать. Мы заново гибнем в каждом ночном кошмаре, и ужас всякий раз охватывает нас как впервые. Мы просыпаемся — но это не настоящее пробуждение, оно не спасает. Сердце по-прежнему охвачено страхом и отчаянно колотится о стенки своей темницы. Мы покрываемся липким, отвратительно пахнущим потом. Это зловоние Лазаря, от которого шарахались даже те, кто его любил. Мы не решаемся снова лечь. Во сне нас поджидает страшный зверь, и никто не в силах вызволить нас из этого ада. В так называемых «счастливых» снах мы одиноки не меньше. И в снах, которые называют «стыдными», тоже — их запретные наслаждения мы вынуждены переживать в одиночку, потому что в дневном словесном обиходе нет слов, чтобы передать их сладостную отраву.
Братья пришли к хижине. Заглянули в дверь.
Герк увидел Альтену, стоящую на коленях у изголовья спящего Лиу. Он узнал ее.
В этот момент Лиу проснулся. Альтена склонилась было к нему, но вдруг резко обернулась.
— Кто там? — крикнула она в испуге.
— Там никого нет, — сказал Лиу.
— Я почувствовала чье-то недоброе присутствие.
— Да нет же! Там никого нет! Это мой брат Герк приходил сюда вместе со мной. Во сне. Он уже ушел.
Альтена шагнула к двери и яростно распахнула ее, как будто ожидала найти подглядывающего. Но вместо Герка ее встретило утреннее солнце, сияющее медное солнце. Оно ворвалось в избушку и затрубило что есть мочи.
Ночь разлетелась вдребезги.
Рыдая, Альтена бросилась к Лиу и спряталась в его объятиях.
— Я не хочу его больше видеть! Обещай мне! Поклянись, что я никогда больше с ним не встречусь, никогда!
Герк проснулся один в своей землянке. Воспоминания о том, что он видел во сне, мгновенно стерлись, оставив лишь смуту в душе. Он тоже почувствовал чье-то враждебное присутствие и, подойдя к двери, распахнул ее. Но вместо врага на пороге оказалась незнакомая дева, совсем юная, которую он прежде никогда не видел. Дева улыбнулась ему и сказала:
— Я всю ночь простояла у двери. Твое окно было закрыто. Жаль! Ночь была так прекрасна! Все кругом благоухало. Да и сейчас еще — чувствуешь, какой воздух? Пошли?
— Уходи, — сказал Герк сухо.
III
Пролетело двадцать девять дней. Утром все жители Аквелона столпились на большой дамбе в ожидании поединка.
Вот появились Герк и Лиу, в одиночестве направились к причалу. Там их ждали две привязанные лодки. Это были легкие белые ялики из парусины, натянутой на незамысловатый деревянный каркас. Казалось, кто-то бережно положил их на воду. Прежде чем сесть в лодки, братья повернулись к толпе и некоторое время сосредоточенно молчали. Никто не догадывался, что они прощаются с жизнью, со всем, что любили, и готовятся к смерти. Каждый из братьев давал себе клятву умереть.
Герк поднял легкий парус. Лиу взялся за весла. Ялики стали удаляться. Тогда народ спустился к реке и, как велит старинный обычай, принялся бросать в воду венки. Венки эти были легкие и хрупкие, их клали
