Я ее ненавижу! Кажется, никогда никого так не ненавидела! Мерзавка, настроила сына против матери и куда-то уволокла, небось, на какой-нибудь дорогущий курорт, а мой дурачок и рад стараться. Бедный мальчик, она выжмет из него все соки и бросит. И чем ему Миладочка не хороша? Ну, понятно, эта опытная, прожженная, а та чистая хорошая девочка… Но ничего, постельные девки быстро надоедают, сколько уж их у Игнаши за последние годы перебывало, ни одна не задержалась, авось и эта не задержится… Тьфу!
— Игнат, ты куда меня везешь?
— Увидишь!
— А зачем?
— Что зачем?
— Зачем мы так срочно куда-то мчимся?
— Во имя мира!
— Какого еще мира?
— Тебе нужна постоянная война с моей мамой?
— А что, все так плохо?
— Пока да, плохо. Но ты не волнуйся, я постепенно все улажу. Главное, чтобы мама остыла, а то сгоряча может такого наворотить…
— Да? А остыв, она меня полюбит?
— Это вряд ли, — засмеялся Игнат, — а тебе нужна ее любовь?
— Ну…
— А ты сама-то готова ее любить?
— Не знаю. Пока, наверное, нет.
— К тому же у тебя уже есть хорошая любящая свекровь, а две это уж слишком жирно, по-моему.
— Пожалуй, ты прав. Игнат, ты что, все это всерьез? — спросила я после некоторой паузы.
— Более чем. Я, Лерка, знаешь, в какой момент понял, что ты моя женщина, мой человек?
— Понятия не имею.
— А там, в Киеве, за завтраком с этими черничными варениками, когда ты попросила принести тебе еще кисельку. Меня как будто что-то стукнуло… Помню, я оглянулся — сидит женщина, ничего вроде бы особенного, видали и получше, но… моя, вся моя, от макушки до пяток, и лопает вареники с черникой, и так ей хорошо, так вкусно и так весело… Одним словом, я пропал, и два месяца разлуки не притупили это ощущение счастья и душевного родства… Вот вкратце тебе отчет о моих чувствах, — и он засмеялся так искренне, так нежно, а при этом он еще так очаровательно чуть кривил нижнюю губу, что можно было сойти с ума. Я и сошла… Я чувствовала себя такой счастливой, как никогда прежде, и мне было все равно, куда и зачем везет меня этот трепетный трепач. Я уже по-настоящему любила его.
Проехав больше ста километров, он затормозил у придорожного кафе.
— Пошли, тут, как ни странно, варят настоящий турецкий кофе. А то ты, смотрю, уже клюешь носом.
— Да, если я не за рулем, то в машине легко засыпаю.
— Главное, чтобы за рулем не засыпала.
— Игнат, но все-таки, куда мы едем?
— К моему другу, у него роскошный дом во Владимирской области, со всеми удобствами и даже прислугой, можно сказать, настоящее поместье. А его самого сейчас нет, приедет только через неделю. А места там райские: лес, поля, речка, озеро есть, чем не медовый месяц? А почему у тебя такое испуганное личико?
— Игнат, у меня столько работы, и, ты же знаешь, у нас график…
— Ну и что? У тебя есть комп, тоже мне проблема при современных средствах коммуникации. И вообще, я тебя люблю.
— И я… Ой, а там мобильный ловит?
— Да, а что?
— Ну, ты ж меня в буквальном смысле слова умыкнул, меня, чего доброго, объявят в розыск.
— Да ладно, найдут. Главное, что я тебя нашел.
— Это правда!
Мы подъехали к довольно высокому забору. Игнат посигналил у ворот. Они раздвинулись, и мы въехали на показавшийся мне поистине бескрайним участок. Метрах в ста пятидесяти от ворот стоял удивительно красивый дом, белый с темно-коричневыми рамами, ставнями и дверьми. Вдоль второго этажа тянулась галерея такого же темного дерева. Дом казался невероятно уютным.
Нас встретила пожилая супружеская пара.
— О, Игнат, ты кого это привез? — лукаво-приветливо спросила женщина.
— Вот, Антонина Ивановна, познакомьтесь, моя то ли еще невеста, то ли уже жена, Валерия, Лерочка. А это добрые духи этих мест Антонина Ивановна и Никодим Сергеевич.
— Игнаша, ну куда это годится, то ли невеста, то ли жена? Нехорошо, — укоризненно покачала головой Антонина Ивановна.
— Вы считаете? И вы правы! Тогда без вопросов — жена. Жутко любимая жена. Лерка, ты теперь моя жена, учти! А я твой муж. Благословите, Антонина Ивановна!
— Да что ж ты такое говоришь, безобразник! Благословлять родные должны. А так, по-простому, от себя, скажу вам, Лерочка. Золотой он парень, Игнат, вот как есть золотой. И дай вам обоим Бог всякого счастья и детишек побольше.
— А у нас уже есть двое, девочка и мальчик, — заявил Игнат.
— Игнат! — попыталась я его одернуть, но Антонина Ивановна вдруг широко улыбнулась.
— Вот и хорошо! А годочков им сколько?
— Девочке скоро тринадцать будет, а мальчонке восемь, — за меня ответил новоявленный муж.
— Вы, Лерочка, не смотрите, что он шебутной такой, из него хороший отец получится.
— Видишь, Лерка, какая у меня тут репутация, не зря я тебя сюда привез!
До сих пор молчавший Никодим Сергеевич вдруг сказал:
— Ну, мать, разбалакалась! Иди лучше делом займись! От баба, лишь бы языком молоть!
— Ох и правда, вы извините, Лерочка, но люблю я этого балабола, как сына родного люблю, уж больно душевный он парень.
И она куда-то заспешила, а Игнат достал из машины наши вещи и понес в дом. Я за ним. Господи, неужели он только сегодня спозаранок появился в моей жизни и, кажется, всерьез и надолго…
Дом внутри оказался красивым, уютным, но вовсе не роскошным, а каким-то интеллигентным. Бросалось в глаза обилие книг. Нам отвели большую комнату на втором этаже с широченной кроватью и ванной комнатой рядом. Воздух за окнами просто опьянял. Пока я разбирала вещи, Игнат куда-то исчез, но вскоре появился с букетом полевых цветов в зеленом керамическом кувшине.
— Вот, сам нарвал. Лерка, а ведь это первые цветы…
— Нет, в Киеве ты мне подарил розы.
— Да? А я не помню…
…После вкусного ужина, приготовленного Антониной Ивановной, Игнат разжег камин, открыл бутылку вина, мы сидели рядышком на диване, он обнял меня и сказал:
— Лерка, расскажи мне о детях. Мальчишечку я хотя бы видел, а девочку нет.
— Ну и задачку ты мне задал!
— А что такое?
— Да нет, собственно, ничего такого… Начну с Катьки. У нее вроде бы трудный возраст, но мне с ней легко, она мой друг и помощник, она уже человек, с твердым характером, но я знаю, что она страшно ранимая и очень страдает от того, что у нас… неполная семья.
— Теперь будет полная!
— Игнат!
— Что Игнат? Знаешь, я здорово умею ладить с детьми. Она добрая?
