Фредерикъ Буллокъ, подшучивая надъ ихъ невинностію, объяснилъ имъ сущность дѣла въ продолженіе одной прогулки, и когда онѣ воротились домой къ обѣду послѣ утреннихъ удовольствій, уваженіе ихъ къ самимъ себѣ увеличилось на нѣсколько процентовъ.
И читатель будетъ неправъ, если вздумаетъ обвинять въ эгоизмѣ дѣвицъ Осборнъ. Не дальше какъ сегодня утромъ я имѣлъ честь возвращаться въ Лондонъ изъ Ричмонда; и въ ту пору какъ дилижансъ перемѣнялъ лошадей, я, засѣдая на кровлѣ этой колесницы, замѣтилъ внизу трехъ дѣтей, игравшихъ дружелюбно въ грязной лужѣ. Они были веселы, грязны и удивительно счастливы. Но вдругъ, запыхавшись и едва переводя духъ, подбѣгаетъ къ нимъ четвертый дѣтенышъ, и говоритъ — «Полли, сестра твоя выиграла пенни». При этой оглушительной вѣсти, дѣти мигомъ повыскочили изъ грязи, и бросились впередъ, чтобъ засвидѣтельствовать почтеніе счастливой Пегги. И когда дилижансъ двинулся съ мѣста, я видѣлъ, какъ малютка Пегги, сопровождаемая дѣтской процессіей горделиво пошла къ ларю торговки, продававшей леденцы.
ГЛАВА XXIII
Мистеръ Осборнъ-старшій
Приготовивъ такимъ образомъ сестеръ Доббинъ поспѣшилъ немедленно въ Сити для совершенія послѣдней и труднѣйшей части добровольнаго подвига, предпринятаго въ пользу друга. Мысль о столкновеніи лицомъ къ лицу съ непреклоннымъ и гордымъ негоціантомъ, приводила его въ судорожный трепетъ, и онъ уже серьезно подумывалъ предоставить дѣло на произволъ текущихъ обстоятельствъ, такъ-какъ не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію, что молодыя леди не замедлятъ открыть тайну своему отцу. Но затрудненіе тутъ состояло въ томъ, что кептенъ Доббинъ обѣщался Джорджу представить подробное донесеніе о впечатлѣніи, какое произведетъ на старика вѣсть о женитьбѣ его сына. Неизбѣжность личнаго свиданія опредѣлялась сама собою. Доббинъ зашелъ сперва въ отцовскую контору въ Сити на Великорѣцкой улицѣ, и отправилъ оттуда записку къ мистеру Осборну, испрашивая у него аудіенціи по поводу важныхъ дѣлъ, касающихся до сына его, Джорджа. Отвѣтъ былъ благопріятный. Мистеръ Джонъ Осборнъ, свидѣтельствуя свое совершеннѣйшее почтеніе капитану Доббину, покорнѣише просилъ его пожаловать къ себѣ въ контору, гдѣ онъ будетъ имѣть удовольствіе выслушать его объясненія по поводу сына его, Джорджа. Доббинъ пошелъ. Свиданіе, конечно, будетъ имѣть тревожный и бурный характеръ; думалъ мистеръ Доббинъ, и на этомъ основаніи физіономія его приняла самое мрачное выраженіе, когда онъ постучался у дверей конторы мистера Осборна. Смущеніе его увеличилось еще больше, когда мистеръ Чопперъ, стоявшій у конторки въ первой комнатѣ, поспѣшилъ привѣтствовать его съ веселымъ и беззаботнымъ видомъ. Улыбаясь и подмигивая съ какимъ-то особенно-непріятнымъ юморомъ, мистеръ Чопперъ указалъ перомъ на дверь своего патрона и проговорилъ:
— Извольте идти прямо. Старшина васъ ждетъ.
Мистеръ Осборнъ проворно всталъ съ мѣста, и радушно протянулъ руку своему гостю.
— Какъ ваше здоровье, почтеннѣйшій? спросилъ онъ съ такимъ искреннимъ участіемъ, что бѣдный посланникъ Джорджа почувствовалъ себя вдвойнѣ виновнымъ передъ негоціантомъ.
Онъ также протянулъ свою руку, и она какъ-будто замерла въ рукѣ старика. Совѣсть его была нечиста, и онъ это живо почувствовалъ, когда перешагнулъ черезъ порогъ конторы. Ни онъ ли, кептенъ Доббинъ, былъ почти исключительною причиною этого фамильнаго переворота? не онъ ли привелъ Джорджа къ ногамъ его заброшенной невѣсты? Не онъ ли устроилъ эту свадьбу? И вотъ, старый негоціантъ принимаетъ его съ радушной улыбкой, вовсе не подозрѣвая, какую вѣсть онъ долженъ ему сообщить. Было отчего струхнуть и присмирѣть.
Осборнъ въ свою очередь былъ совершенно убѣжденъ, что Доббинъ принесъ ему добрую вѣсть. Мистеръ Чопперъ и его принципалъ разсуждали объ этомъ предметѣ въ ту самую минуту, когда принесли записку отъ капитана. Они оба единодушно согласились, что молодой человѣкъ вѣроятно раскаялся въ своей опрометчивости. Уже нѣсколько дней они готовились къ этому, не сомнѣваясь, что осажденный непріятель будетъ просить пощады. «И какую чудесную свадьбу мы сыграемъ, Чопперъ» говорилъ мистеръ Осборнъ своему конторщику, бросая на него торжественный взглядъ, и побрякивая шиллингами и гинеями въ своихъ огромныхъ каршнахъ.
Съ такими же операціями, производимыми въ обоихъ карманахъ, мистеръ Осборнъ-старшій сидѣлъ и теперь на своемъ стулѣ, посматривая на злосчастнаго Доббина, который покамѣстъ еще не могъ проговорить ни одного слова и сидѣлъ неподвижно, какъ-будто прикованный къ своему мѣсту. «Что это за странный человѣкъ! думалъ старикъ Осборнъ. Удивительно, какъ это Джорджъ не научитъ его лучтему обращенію.»
Наконецъ мистеръ Доббинъ пріободрился, и открылъ бесѣду такимъ образомъ:
— Сэръ, я принесъ вамъ чрезвычайно важную новость. Сегодня утромъ я бьмъ въ Конной-Гвардіи, и тамъ сказали мнѣ, что нашему полку будетъ объявленъ походъ за границу. Не пройдетъ недѣли, и мы вѣроятно будемъ на дорогѣ въ Бельгію. Вамъ не безъизвѣстно, сэръ, что послѣ этой кампаніи, мы, безъ сомнѣнія, недосчитаемся многихъ изъ своихъ товарицей, и вы понимаете, что не всѣмъ офицерамъ Трильйоннаго полка суждено воротиться домой.
Осборнъ принялъ степенный видъ.
— Полкъ вашъ, сказалъ онъ, я не сомнѣваюсь, сдѣлаетъ свае дѣло и, конечно, каждый изъ васъ понимаетъ свои обязанности, смѣю сказатъ, а въ животѣ и смерти Богъ воленъ.
— Французы, сэръ, очень сильны, продолжалъ кептенъ Доббинъ. — Русскіе и Австрійцы безъ сомнѣнія не скоро соединятъ съ нами свой войска. Мы должны будемъ открыть первую битву въ этой кампаніи, и эта битва, сэръ, будетъ отчаянная: Бонапартъ знаетъ свое дѣло.
— Что вы хотіте этимъ сказать, капитанъ Доббинъ? перебилъ суровый негоціантъ, нахмуривъ брови, ни одинъ честный Британецъ, я полагаю, не побоится этого Бонапарта, какъ-скоро идетъ дѣло о націонадьной чести и славѣ.
— Конечно, сэръ, вы правы, и я совершенно согласенъ съ вами, сказалъ капитанъ Доббинъ, но согласитесь и вы, что военные люди; при открытіи кампаніи, подвергаются нѣкоторымъ образомъ большимъ опасностямъ. Поэтому, сэръ, если произошла нѣкоторая размолвка между вами и другомъ моимъ, Джорджемъ, то, принимая въ соображеніе нынѣшнія обстоятельства… я хочу сказать, сэръ, что вы должны, сэръ, перемѣнить гнѣвъ на милость и великодушно простить друга моего, Джорджа, если онъ провинился передъ вами. Сами вы замѣтили, что въ животѣ и смерти Богъ воленъ и, стало-быть, при нынѣшнихъ обстоятельствахъ, вамъ слѣдуетъ подать дружескую руку своему сьшу. Продолжая питать гнѣвъ въ своемъ сердцѣ, вы, я знаю, не простите себѣ никогда, если чего Боже сохрани! война будеть имѣть роковыя послѣдствія для Джорджа.
Говоря это, бѣдный Вилльямъ Доббинъ раскраснѣлся какъ малина, и почувствовалъ въ глубинѣ души, что самъ онъ, собственно говоря, поступилъ злодѣйски въ этомъ дѣлѣ. Не вмѣшивайся онъ въ отношенія Джорджа, не произошло бы, вѣроятно, никакой размолвки между сыномъ и отцомъ. Почему бы, въ самомъ дѣлѣ, не отсрочить этой свадьбы до благопріятныхъ обетоятельствъ? Какой демонъ понуждалъ его торопить жениха? Джорджъ могъ бы, конечно, разстаться съ Амеліей, не чувствуя смертельной тоски, и Амелія, въ свою очередь, мужественно перенесла бы роковой ударъ, если бы женихъ ея не воротился съ поля битвы. Его совѣты и хлопоты окончательно испортили все дѣло. И зачѣмъ онъ хлопоталъ, зачѣмъ совѣтовалъ? Затѣмъ, изволите видѣть, что капитанъ Доббинъ самъ любилъ миссъ Эмми до такой степени, что мысль о ея несчастіи закружила и отуманила его голову. Ктому же
