в Москве. Но Риббентропа «не было в Берлине», и Деканозова, в конечном счете, принял Вайцзеккер. Он принял от Деканозова ноту, но когда тот попытался поставить «несколько вопросов», свернул беседу, заметив, что сейчас лучше ни в какие вопросы не углубляться. «Ответ будет дан позже», — закончил он разговор[205].
Не прошло и нескольких часов, как ответ был действительно дан, — германская армия, вероломно нарушив договор о ненападении, вторглась на территорию Советского Союза.
Нападение Германии на СССР современники восприняли по-разному. У некоторых этот шаг Гитлера вызвал откровенное ликование. Трезвомыслящие же политики однозначно расценили его как авантюру и смертный приговор, который подписал себе Третий рейх. Но какие бы чувства ни питали к СССР те или иные круги мировой общественности, ни у кого в то время не возникало мысли, что Сталин готовил нападение, а Гитлер лишь опередил его с нанесением удара. Реалии не давали не только оснований, но и малейшего повода для такого рода заключений. Всем было ясно, что заявления нацистов об «упреждающем ударе», о «превентивной войне» — это всего лишь пропагандистский трюк, с помощью которого они рассчитывают оправдать очередной акт агрессии.
Выше мы попытались, опираясь как на давно известные, так и на новые документы, рассмотреть политические и военные аспекты происхождения войны между гитлеровской Германией и СССР, проанализировать намерения, планы и расчеты сторон, реконструировать дипломатическую предысторию 22 июня 1941 г., а также, насколько это было возможно, заглянуть за кулисы официальной политики. Безусловно, многие вопросы нуждаются в дальнейшем изучении с привлечением дополнительных материалов. Но совершенно очевидна и не подлежит сомнению, казалось бы, давно доказанная истина, которую, к сожалению, вновь и вновь приходится доказывать, что агрессия гитлеровской Германии против СССР не была «превентивной», а являлась выражением на практике принципиальной программной установки Гитлера — завоевание «нового жизненного пространства» для немецкой нации на Востоке Европы и уничтожение Советского Союза как национально-государственного формирования и социальной системы.
Советский Союз готовился к войне с Германией. Долгосрочные стратегические планы Гитлера, мероприятия германской армии по подготовке к вторжению не являлись для советского руководства тайной. Не реагировать на них, не принимать ответные меры было бы преступным легкомыслием. Но СССР не намеревался нападать на Германию. Мир с ней был для него во всех отношениях более выгодным, чем столкновение с непредсказуемыми последствиями. Весной— в начале лета 1941 г. правительство СССР, как мы попытались показать это выше, сделало максимум возможного, чтобы удержать Германию от военного выступления, и начало развертывание Красной Армии лишь после того, как обстановка стала критической. Но и выдвигая войска к границе, оно продолжало искать пути преодоления кризиса мирными средствами.
Разговоры о том, что СССР мог напасть на Германию в 1942 г. или позднее,— спекуляции, не имеющие документального подтверждения. Планы стратегического развертывания на этот период Генштаб Красной Армии разработать не успел, никаких программных заявлений по этому поводу руководство СССР не делало, а о том, как могла в дальнейшем сложиться обстановка, не напади Германия на Советский Союз, можно строить только предположения. Да, в 1942 г. СССР чувствовал бы себя более сильным в военном отношении, чем в 1940 или 1941 г. Но это еще отнюдь не означает, что он непременно напал бы на «третий рейх». Мощь Красной Армии могла просто стать тем фактором, который исключил бы возможность военного выступления Германии против Советского Союза.
Готов ли был Сталин пойти на уступки Гитлеру?
В фондах Политического архива Министерства иностранных дел ФРГ хранится ряд донесений, поступивших в мае— июне 1941 г. из Москвы в Берлин через германский разведцентр в Праге «Информационсштелле III» и по другим каналам, в которых говорится об имевших якобы место серьезных разногласиях и даже противоборстве в высших эшелонах государственной власти СССР по вопросу о том, как дальше строить отношения с Германией. Из этих донесений следует, что высшее политическое руководство СССР во главе с И.В. Сталиным, с одной стороны, командование Красной Армии во главе с наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, его заместителем Маршалом Советского Союза С.М. Буденным, наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Н.Г. Кузнецовым, поддержанное низовыми организациями ВКП(б), — с другой, якобы по-разному оценивали перспективы дальнейшего развития советско-германских отношений. Сталин и его ближайшее окружение, по сообщениям германских агентов, стремились будто бы любой ценой, даже путем далеко идущих военно-политических и территориальных уступок (сдача немцам Украины), предотвратить германо-советский конфликт, опасаясь, что СССР проиграет войну, а последняя сама по себе приведет к распаду Советского Союза и крушению социализма как общественной системы.
Оппозиционные же Кремлю силы выступали против уступок немцам, требуя проведения в отношении Берлина более жесткого курса. В донесениях утверждалось, будто бы часть командиров Красной Армии питала даже надежду на то, что война с Германией приведет к падению сталинского режима. Более того, утверждалось, что военные мероприятия в западных приграничных округах СССР весной — в начале лета 1941 г. осуществлялись вопреки воле Кремля под сильнейшим нажимом со стороны военных.
Вовсе фантастической представляется информация, присутствующая в одном из донесений, об имевшей якобы место попытке Сталина расправиться с военной оппозицией, которая, по сообщению агента, не удалась лишь потому, что командование РККА привлекло для своей охраны регулярные войска, против которых НКВД оказался бессилен[206].
Как относиться к этим донесениям? Можно ли считать их хоть в чем-то достоверно отражавшими политическую ситуацию в Москве и, следовательно, использовать как источник при изучении политики советского государства накануне 22 июня 1941 г.? Некоторые исследователи считают, что эти документы, поступавшие в руководство министерства иностранных дел Германии под грифом «совершенно секретно, государственной важности», который указывал на значимость содержавшейся в них информации и на серьезность источников, из которых она была получена, заслуживают самого пристального внимания. Ряд донесений такого рода был опубликован в книгах германских исследователей Б. Пиетров[207] и Ф. Зоммера[208], посвященных внешней политике СССР накануне и в начальный период войны. Отрывок из одного донесения включил в свою статью «Дорога к войне», опубликованную в журнале «Огонек», A.M. Некрич [209].
Действительно, эти агентурные донесения содержат немало информации, достоверность которой не вызывает сомнений. Так, среди сообщений по военным вопросам соответ- ствовала действительности информация о том, что Генеральный штаб РККА считал возможным удар Германии по СССР по трем направлениям: из Восточной Пруссии на Ленинград, из района Варшавы — через Брест, Минск и Смоленск на Москву и из района Люблина и с территории Румынии — на Киев. Могут быть подтверждены другими документами сообщения о военных мероприятиях советского правительства в старых укрепрайонах на так называемой «линии Сталина», о разработке Кремлем планов эвакуации населения, промышленности и правительственных учреждений в восточные районы страны, об отдельных мероприятиях по подготовке к проведению всеобщей мобилизации. Достоверны некоторые сообщения по политическим вопросам, в частности об отказе советского правительства от форсированного проведения коллективизации в Прибалтике, о принимавшихся им мерах по стимулированию патриотических настроений населения СССР.
Вместе с тем в донесениях имеется целый блок информации, которая не подтверждается ни советскими документами, ни сообщениями, поступавшими в Берлин из других источников, в частности, от агентуры абвера и спецслужб. Обращает на себя внимание то, что эта информация имела первостепенное военное и политическое значение.
