Конфликт цивилизаций

  Аннотация:

При чтении этой книги чувствуешь себя на океанском лайнере, где в каждом отсеке идет захватывающий разговор. Здесь можно встретить самых разных людей - в том числе знаменитых, в том числе давно ушедших из жизни, - но готовых сообщить вам нечто нетривиальное. Вокруг бескрайнее море (это метафора внутренней свободы автора). Слышен надежный гул машинного отделения (это метафора мощного и трезвого интеллекта, обеспечивающего повествование). Вы ловите себя на невольной улыбке, между тем как веселого на самом деле мало, - это от неистребимой ироничности автора. Вам доставляет удовольствие элегантность всего, что окружает на лайнере, - это создается выразительностью и обманчивой простотой авторского стиля. Вы, казалось бы, в праздничном путешествии - и вдруг выясняется, что ваша мысль предельно напряжена, но, тем не менее, вам вовсе не хочется сбежать с этого ·семинара.

Анатолий Добрович 

   КОНФЛИКТ ЦИВИЛИЗАЦИЙ   

CТО ЛЕТ НЕПРИЗНАНИЯ

   Часто именно ложные идеи поддерживают людей, а иной раз и обеспечивают им победу. Если бы большевики с самого начала не были одержимы утопической мечтой, они просто-напросто про­играли бы гражданскую войну и никакой советской власти в Рос­сии бы не было. Если бы руководство Израиля в 1947 г. не было, в основном, просоветским, СССР не позволил бы ООН проголо­совать за признание еврейского государства, и, возможно, его бы тоже не было. Если бы политика этого государства в течение долгих лет не опиралась на вдохновляющие мечты о мире с араб­скими соседями, Израиль не смог бы вырасти в десять раз за 50 лет. Таким образом, жесткая политическая реальность зачас­тую строится на неверных и расплывчатых иллюзиях.

   Именно с этой точки зрения я попробую проанализировать се­годняшнюю ситуацию в израильско- палестинском конфликте. Мне придется отказаться от политкорректности и согласия со многими общепринятыми стереотипами. Сами эти стереотипы, сложивши­еся в результате прошлых удач, стали теперь в значительной сте­пени причиной (или, по крайней мере, стимулами) сегодняшнего конфликта. Мне не обойтись без краткой истории вопроса.

   С конца XIX века по множеству причин, которые сегодня нет смысла разбирать, наметился заметный приток евреев (и еврейс­ких капиталов) в Палестину, тогда еще заброшенную провинцию отсталой Оттоманской империи.

   Насколько она была заброшена, видно из того факта, что когда после неудачной войны из России бежали черкесы, турецкое пра­вительство не нашло более пустого места для их расселения, чем Палестина. Они и сейчас здесь живут и служат в израильской армии...

   Идеи отцов сионизма были основаны на оценке ситуации того времени, включавшей почти пустую землю и редкое неразвитое население, для которого возведение еврейских поселении пред­ставляло несомненное (материальное) благо.

   Международная пресса старательно умалчивает, что в тече­ние примерно ста лет Еврейский фонд - 'Керен кайемет' - соби­рал деньги со всех евреев мира и скупал неиспользованные зем­ли в Палестине для еврейских поселений. Моя собственная ба­бушка в Харькове тайком показывала мне (60 лет скрывавшийся ею) сертификат, выданный ей 'КК' в 1912 г. на что-то около поло­вины квадратного метра земли в Палестине, купленной на ее тру­довые деньги.

   В результате связанного с еврейским поселением оживления экономики возникла также и усиленная тяга в Палестину окрест­ного арабского населения из Египта и Сирии, открывшего для себя новые возможности заработка. Этот поток резко усилился после Первой мировой войны при британском управлении и до самого 1947 г. возрастал пропорционально притоку евреев. Жизненный уровень арабского населения Палестины отставал от еврейского, но был выше, чем в других арабских странах.

   С самого начала понимание между лидерами двух групп было исключено из-за их разного положения в мире. Еврейское руко­водство было выборным и зависело от общественного мнения в Европе и разных идейных течений, а арабское - наследственным (хотя в угоду англичанам случались формальные выборы) и зави­симым от поддержки родственных кланов (в том числе и из со­седних стран).

   Еврейская политика по отношению к арабам в течение десяти­летий исходила из мифических интересов 'арабских трудящихся' (Бен-Гурион: 'Только в узких кругах арабской верхушки есть эго­ истические причины бояться еврейской иммиграции... Могут ли быть сомнения, что только помощь еврейских рабочих приведет к развитию арабского рабочего класса?'), ставила своей целью сомнительное 'взаимовыгодное сосуществование' и стремилась юридически обосновать свои достижения. То есть старательно закрывала глаза на качественное отличие арабского, феодально­го общества от европейских стереотипов. Этим она скорее импо­нировала британской администрации.

   Арабская политика, направляемая трезвыми и проницательны­ми аристократами, напротив, исключала всякий долговременный компромисс, отрицала законность договорных сделок с евреями и периодически (в 1920-1921, 1929 и 1936-1938) инициировала кровавые стычки (чтобы не сказать погромы). К тому же главный муфтий Иерусалима Хадж Амин Аль-Хусейни и военный лидер палестинских арабов Аль-Каукджи были открытыми сторонниками Гитлера и не скрывали своей враждебности к Британской империи. Хотя это не могло нравиться администрации, но внушало ей скорее страх, чем отвращение.

   Британское правительство, избрав знакомую нам политику 'уми­ротворения', которая позже нашла свое завершение в Мюнхенс­ком соглашении с Гитлером, почти полностью потеряло контроль над обеими сторонами и, после Второй мировой войны, предпоч­ло отказаться от управления Палестиной.

   Решение 1947 г. разделить Палестину на два государства от­разило не столько стремление членов ООН к справедливости, сколько их полное равнодушие к судьбам обоих народов. Никто не спросил, смогут ли эти государства существовать вообще и, в частности, в намеченных границах. Зная немного характер одного из учас­тников этого судьбоносного решения, я подозреваю, что именно он и запланировал эту вечную войну, которая позволила бы СССР, наконец, протянуть свои руки прямо на Ближний Восток и в Сре­диземноморье, минуя турецкий барьер.

   Легкость образования новых нестабильных государств на Ближ­нем Востоке после падения Оттоманской империи создала благо­приятную атмосферу для авантюризма вождей. Любой достаточно смелый офицер или предводитель небольшой шайки имел шанс возглавить новое государство. В такой атмосфере и пришлось Из­раилю вести свою Войну за Независимость, в которой каждая из соседних арабских стран призывала население Палестины к об­щеарабской священной войне, а каждый полевой командир видел себя будущим президентом. Так как никакого арабского государ­ства из этого не получилось, главарям, которым пришлось с боями уводить свои ополчения в соседние страны, осталось только ви­нить в этом коварный Израиль. Так возник 'многострадальный па­лестинский народ' и неразрешимая проблема 'беженцев'.

   Несмотря на постоянную враждебность арабского мира, гос­подствующим стремлением еврейского истеблишмента на протя­жении последующих десятилетий было 'укрепление еврейско-арабской дружбы'. В этом отношении израильское леволиберальное крыло вполне унаследовало британское политическое лице­мерие. Всячески превознося 'еврейско-арабскую дружбу', все израильские правительства, однако, в течение более 30 лет укрепляли пограничные поселения и стратегические опорные пункты.

   Я не хочу, чтобы у читателя возникло впечатление, что я или кто-нибудь другой в Израиле против еврейско-арабской дружбы. Я только решитель­но против распространения заведомо ложного утверждения, что такая дружба где-нибудь в заметных масштабах существует. К сожалению, иллюзия, что если не называть беду по имени, она, быть может, и минует, укоренена в человеческом сознании, и мы сами