Гио мне цену за дом озвучил, до какой они с братом доторговались. Неплохо. Остановились на ста двадцати тысячах, но я так подозреваю, завтра нас еще один раунд ждет. С хазбендом этим. Я ребят попросила завтра без меня поехать. Дел навалом, мне еще и с народом знакомиться предстоит.
И пусть Павла с собой прихватят. Он все же типа инженер-строитель. Вот пусть и осмотрит будущее имение. И вложиться денежно ему не помешает. Не все же нам из своего кармана платить, чай карман-то не бездонный.
Вернулись мы в мотель, а там дым коромыслом! Народ весь при деле. Кто с собаками возится, кто малышню кормит, клетки чистит. Марина Лизочку на руках носит. А Розы не видать.
Вот, думаю, что еще случилось? А Марина меня увела в номер и выдала:
- Мира, я тут что увидела случайно! Розины трусики. Та их постирать повесила. Так вот, они чистые! Без никакого пятнышка. Вообще чистые! А ясно же, что после родов на третий день этого ну никак быть не должно.
И смотрит на меня. А я смотрю на нее. Розину ладную фигурку в камуфляже вспомнила. И тихо офигеваю. И мы топаем с Мариной в комнату к Лексу.
И вы же послушайте, мне тут что, врали всю дорогу? Пошли мы к домику, где Роза и Лекс остановились. Мы в дверь постучались, нам Лекс открыл. Стоит растерянный, просто не знает, что сказать. Роза в углу кровати калачиком свернулась, плачет. Я двери закрыла, мы с Мариной на вторую кровать сели.
- Лексо, швило[62], ты в курсе, что Лизочка не дочка твоей Розе? Ну и ясно уже, что она и не твоя дочка нигде. Может, уже расскажете, в чем дело? Что случилось? Чей ребенок и у кого твоя Роза его украла? И что теперь делать? Роза, о Веред, эх шам корим лах, тагиди ли, шель ми а ктантонет а зоти? Татхили ледабер, иша! О ат тишари по левад, биладейну у бли Лекс, камуван. Ну! Тидабри квар, метумтемет! [63] Где ты эту девицу вообще нашел, и зачем с собой притащил, на мою седую голову? Чем думал? Хреном?
Ну что вам сказать? Обычная грязная история, какая могла приключиться в такой замкнутой общине, как израильские религиозные 'дворы'. Жил был молодой симпатичный раввин. Сын и наследник одного великого хасидского Рава, у которого был свой 'двор', иными словами, последователи, приспешники и ученики.
Сынок этот отличался великой добротой к женщинам и молодым девушкам из семей отцовских последователей. Женатый такой любитель сладенького. Ну он же наследник, ему все можно. Он же чист уже потому, что наследник великого в малых кругах очередного святого Рава. Вот. И были при этом дворе, естественно, молодые девушки. Ну и ходили они по всем вопросам советоваться к раввинам своего двора.
А у религиозных принято, что все проблемы, от здоровья до покупки одежды, решает рав. Или, на крайняк, его жена. Вот и приглашал к себе этот молодой рав старшую сестру нашей Розы - Веред, которая выросла очень хорошенькой, и которой к тому времени уже исполнилось аж 19 лет. По местным их меркам, почти перестарок. А раз перестарок, значит, порченная, порча есть или сглаз, на крайний случай. Так он девушку приглашал, беседы вел, порчу снимал. Заботился о ней.
Ну и доснимался до того, что скрывать живот девушке стало уже невозможно. Когда о беременности узнали родители девушки, они естественно не пошли ругаться с равом. Им это и в голову не пришло. Рав святой, а все женщины блудницы. Отец собственноручно избил 'шлюху'-дочь, а Главный рав потребовал изгнания блудницы из их чистой конюшни. Двора, то есть.
И избитую девушку выбросили на улицу. Та кое-как добрела до светской улицы и там ее подобрали полицейские. Зная нравы религиозных, полиция и социальные службы не стали раздувать скандал, но потихоньку сообщили матери этой девушки о том, где находится ее дочь. Чтобы не беспокоилась лишнего.
Они же думали, что мать все же есть мать. Оказывается, не всегда. Через неделю после этого в приют для одиноких матерей, где на тот момент жила сестра Розы, ворвалась толпа молодчиков в лапсердаках. Попало всем, кто там был. А сестру Розы они избили так, что после того, как полиция их разогнала, девушку срочно госпитализировали в бессознательном состоянии.
Там в больнице, после кесарева сечения, на второй день сестра Розы умерла. Врачи смогли спасти только ребенка.
Рав, узнав о ребенке, потребовал избавиться от позора и уничтожить этот плод греха. Молодой раввин, отец ребенка, тоже поддержал своего отца, заявив, что не имеет никакого отношения к этому мамзеру. Тогда Роза украла деньги из родительской спальни, сказала матери, что ей срочно надо пойти к раву, потому что у нее болит живот, и убежала в больницу.
Там она воспользовалась невнимательностью детской медсестры и украла свою племянницу. А потом поймала такси и позвонила Лексу, с которым пару раз столкнулась в приюте для молодых матерей. Лекс там работал на стажировке. Он тогда все хотел получить диплом социального работника. Лекс велел ей немедленно приехать. Она и приехала.
Дааа, приехали...
Когда я поняла, в какую проблему мы бы попали, не случись все это прямо перед отъездом... Мне не просто хотелось рвать и метать. Мне хотелось удавить этого моего доброхота сынка. Вот же придурок, святый боже! Придушить его, как последнего кутенка из неудачного окота. И я таки навешала ему - по всем местам, куда попала. И Розе от меня тумаков перепало.
Я так разозлилась, что даже не расплакалась. Даже не орала. Просто сжала кулаки и пошла колотить своего самого младшего сына. У меня аж руки заболели. Я его колошмачу, а он сидит, только лицо прикрывает. У меня аж руки заболели. А сына жалко так стало. У Марины от всего услышанного слезы ручьем лились. Такой истории Марина просто не ожидала. А кто ожидал?
А потом заплакала Лизочка. Я ее взяла на руки, и кто-то внутри меня сказал: Мира, ну чего ты бузишь? Все кончилось, нас по любому не догонят. Девочка жива и у тебя на руках. И таки ты, дурища старая, получила в подарок себе дочь. И чего ты уже так злишься? Хотела дочку, так получай и расти. Рокируйся из бабушки в мамочки. Вот и игрушка на старости. Вот так. Радоваться надо, а не реветь.
И я приняла решение. Попросила Марину сходить за Вахтангом. Рассказала ему всю эту историю. И сказала, что если уж карты легли так, то нечего этим двум молодым придуркам девочку портить. У них свои будут. А Лизочку мы с Вахтанги удочерим. И будет у нас наконец долгожданная дочка.
Я думала, он орать будет. Или откажется. Старый мой сел рядом со мной на кровать, забрал у меня малышку, и сказал нежно: 'Здравствуй, доченька моя. Марго, Маргарита моя. Маргаритка'. И вот тогда я уже расплакалась. И вымочили мы слезами все хором, всю комнату наверно.
А малышку Маргаритку мы усыновили. На второй день, пока Илья с Гио и Павлом ездили по поводу дома торговаться, мы с Вахтанги, Розой и Лексом поехали в тутошнее Орденское представительство.
Нам Саркис подсказал, как туда добраться. Сам тоже по поводу истории с маленькой Маргушей очень возмущался.
-Вай, нельзя так с женщинами поступать! Вай, это не мужчины, это змеи!
Конечно, нельзя. Но вот же поступают. Мир жесток. Но у нас в семье теперь есть маленькая дочка, Маргарита Вахтанговна Абашидзе. И папочка на нее надышаться не может. Ой, чувствую я, забалует он мне девочку. До упора забалует. Вот так-то.
И вы знаете, таки как мы это сделали? Ну, технически удочерение это провели? Я утречком на второй день распоряжения всем раздала, ага, командарм я или нет? Гио с Павлом погнала дом покупать, сказала - переплатите, казню морально.
Дите мое жинку свою подхватил, Павла с Ильей позвал, и поехали они, торговаться. Надеюсь, Гио сторгует домик. Ну я очень надеюсь. Пусть попробует не сторговать. Я потом на него посмотрю, как ему весело будет. Будет искать вариант на замену, и пусть только не найдет.
