Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Сверкая, как копье из стали,
И ангелов в эфире зрит.
Он столп зеленый в атмосфере,
И стаи резвых воробьев
Поют псалом первичной веры
Из­под зыбящихся листов.
В ребенке спящем меньше неги,
Чем в витязе сторожевом,
В созвездии лучистом Беги
Сиянья менее, чем в нем.
Закрыв глаза, я вижу тополь
Такой на мозговом экране,
И дорог он мне, как Акрополь,
Как остров синий в океане.

КЛЕЩИ

Клещами кто­то закусил мне сердце,
          Как раскаленное железо,
И молотом откалывает scherzo,
          Держась на do­диэзе.
И корчусь я, как корчится гадюка
          С раздавленной головкой:
Колючая в мозгу раскрылась юкка
          В кровавой обрисовке.
И бесы всаживают мне остроги
          Под ребра тощие злорадно,
И я пляшу посереди дороги
          Как пьяный, безотрадно.
То Бог, то червь, забытый на асфальте
          Среди тюремного двора,
Я письмена читаю на базальте.
          Какая праздная игра!
Клещи, впивайтесь, молот, куй железо,
          Что хочешь выкуй, но скорей.
Нельзя держаться всё на do­диэзе,
          Нельзя летать, сорвавшись с рей,
Как парус в бурю, меж ихтиозавров...
          Пусть вцепятся в лохмотья крабы...
Пусть унесут заслуженные лавры
          В свою подводную Каабу.

ОРАНЖЕВЫЙ ЭТЮД

Заходит окровавленное солнце,
Пронзенное оранжевым лучом.
В лесу горит гранатное оконце,
Малиновый на курьих ножках дом.
Я медленно шагаю по дорожке
К заброшенной в лесу сторожке.
И волосы мои как знамя,
И сам я златотканая хоругвь,
И сердце у меня как пламя,
И сам себе я только друг.
В очах моих то звезды, то лампады,
Заутра весь я буду пепел.
Всё сгинет от услады,
Как будто я забвенья не пил.
В сторожке той в лесу часовня,
И в ней Христа запечатленный образ,
И ржавая под ним жаровня.
И я, как выползет сомненья кобра,
Из сучьев зажигаю там костер,
Молясь, чтоб просветлился взор,
Чтоб был и я пылающее солнце,
Пронзенное оранжевым копьем,
Чтоб был шелками вышитый я бонза,
В латунный гонг стучащий кулаком.
Нет ничего торжественней заката,
Нет ничего священней туч броката.
Будь мир вокруг пустынный билиард,
Будь огород, засохший от лучей,
Будь он свирепый леопард,
Будь он хоть азиатов стан,
Где зверский правит Тамерлан:
В заката час вся джунгля как икона,
И лучезарней становлюсь я сам,
И нет иного для меня закона,
Как подниматься к небесам
И реять стрельчатой касаткой,
И исчезать в эфире без остатка.