Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Шагать по нем с дубовою клюкой.
Все мысленно я исходил дороги,
Ища себе, хотя б на миг, покой.

И кажется мне, что в траве заметны
Еще следы каких­то милых ног,
Как будто бы года не безответны,
И дождь, и снег следов их смыть не мог.

И ноги те – малюсенькие ножки,
Какие видел я один лишь раз, –
Обутые в парижские сапожки, –
С которых я потом не в силах глаз

Был свесть, когда они в гробу лежали.
И мысленно я припадаю к ним,
К следам в траве, – и все мои печали
На миг уносит Божий серафим.

БЕСКРЫЛЫЙ АНГЕЛ

Я изнывал, как малодушный,
Как маловерный был Фома,
И воздух на чужбине душный
Меня губил, как ада тьма.
Но он с улыбкой лучезарной
Про дивный русский мне язык
Шептал, – и проходил кошмарный
Изгнанья гнет. И Божий лик
Я видел в нем – и вдохновлялся,
И пел восторженно ему
Всё то, что Богу собирался
Я спеть – и краю своему.

* * *

До седых волос свободным
Жил я в партии такой,
Где считалось благородным
Быть всегда самим собой, –

Быть единственным лишь членом,
Думать собственным умом,
Не читая, что по стенам
Декретируют гуртом.

ЧЕРНЫЙ ВОРОН

Ворон черный! Ворон черный!
Ты откуда прилетел?
Сколько видел брани вздорной,
Сколько страшных мертвых тел!
Черный, грузный и зловещий,
Пролетел ты у окна, –
И впились сильнее клещи
В сердце скорбное до дна.
Двадцать лет не видел рода
Я вороньего нигде,
Хоть немало уж народа
Погибало здесь в беде.
Что ты хочешь от поэта
Отходящего? Скажи!
Прилетел ты с края света, –
Может быть, с родной межи.
Видел, может быть, Одессу,
На могилах посидел
Дорогих, – летал над лесом,
Где впервые я запел.
Черное, быть может, море
Желтым оком отразил,
Русского народа горе
Граем хриплым осквернил.