И бродяга каждый – иерей,И торговки – римские матроны,Ангелы на куполах церквей. На янтарные гляжу я гроныОчарованный, как АладинНа сокровища в воров притоне. Солнечный открылся всюду скрын,В сердце блещут вечные лампады,Я опять любимый Божий Сын, Для словесной созданный услады.
BOBOLI
Зеленый глаз среди ресниц из лавраТаинственен, как око Минотавра,А посреди цветущий островок, Лимонами обставленный в вазонах,Фонтан с Нептуном против небосклона,В зеленом зеркале, как поплавок. В воде недвижной отраженья статуй,Колонн, харит, наяд, коней крылатых,Резвящихся под лаврами детей. В воде рыбешек золотые стайки,Подводные подвижные лужайки,Не видевшие никогда сетей. А в небе шелковистые барашкиИ славящие Гелиоса пташки.Всё – будто возвращенный людям рай. Эремитаж последних Медичисов,Обитель для испуганных Нарциссов,Мечты еще неопалимый край! Дряхлеют вековые кипарисы,Безруки статуй мшистые абрисы,Ручных нигде не видно лебедей. Не дамы в бархате, не кавалерыМальтийские гуляют чрез шпалеры,А тени обездоленных людей. Но мы, на парапет склонясь бассейна,Глядим на то, что в мире тиховейно,На очертанья зыбкие вещей. Мы сами там в преображенном виде,Как призраки блаженные в Аиде,И не преследует уж нас Кощей. Мы молоды там, как в начале самом,По голубым скользим подводным храмам,И купол неба величав и горд, И жизнь сама в вечернем отраженьи –Торжественное лишь стихотворенье,Закатный бесконечности аккорд.
РАСТЕЧЕНИЕ
Всё чаще я совсем не я,А лучик солнечного мира,Неясный трепет бытия,Волшебная Эола лира.За круглым я сижу столом,Глядя на отраженьеСвое за зеркальным стеклом,Как на враждебное виденье.Кто этот за столом старик,Слагающий стихотворенья?Зачем на нем седой парикИ на лице недоуменье?Что за морщины вверх и вниз,Как в лабиринте у Миноса?Нет ни сиянья Божьих риз,Ни тайн загадочных Хаоса.А между тем он близок мне,Как нежелательный попутчик:Со мной, как червь, он полз на дне,Со мной сверкал, как звездный лучик.
