Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Не утоляющий крылящих мед,
Разбитой головой, как перепелки,
Устали мы стучать о небосвод.

Вот почему я убежал в кулисы
И голову тебе склонил на грудь:
Будь верным стражем мне, как кипарисы,
Что в голубую вознеслися жуть!

12 февраля

ВЕЛИКОМУЧЕНИКИ Апокалиптическое видение

Ahi gente che dovresti esser devota,

e lasciar seder Cesare in la sella,

se bene intendi cio che Dio ti nota,

guarda come esta fiera e fatta fella

per non esser corretta da li sproni,

poi che ponesti mano a la predella.

Dante. Purg. VI, 91–96[1]

I

Пришла весна необычайно ранняя,
С загадочной улыбкою, как сон,
И от ее влюбленного дыхания
Порвался всюду снеговой виссон.

И я, как зверь, покинувший берлогу,
Вздохнул с красавицею в унисон
И псалмопевно обратился к Богу,
Видением полнощным потрясен

Антихристовых легионов в раже
Над трупом нищей матери моей;
Вакхическою ножкою весна же
Плясала меж очнувшихся полей,

Роняя из душистого подола
На черную канву свой маргерит,
И журавлей угрюмая гондола
Над ней в лазури призрачной парит.

Но сердце кто-то исполинским квачем
С звериным хохотом мое смолит,
И я с беспомощным склоняюсь плачем
Меж погребенных идеала плит.

Да вечная меня отроковица
Подснежников букетом приманила,
Иероглиф стрельчатая мне птица
Прочла в душе, примчавшаяся с Нила.

И за кудесницею босоногой
Как марафонский я бежал гонец
По трупу родины моей убогой, –
Пока меж пней свалился наконец.

Лежал, лежал я, кажется, там долго
В глубоком сне, как будто наяву,
И слышалось мне, как плевала Волга
Тела усопших в мертвую траву.

И много, много наслоилось трупов
Меж камышей по шепотливой плавне,
Но скрежета не слышал я заступов,
И небеса не раскрывали ставни.

Но вдруг откуда-то поднялись крики,
Бессчетные затеплились огни.
Торжественной, молитвенной музыки
Раздался лад: Боже, Царя Храни!

23 февраля

II